жестоким удовольствием меня подвергают, и я захотела исправить память о себе раз и навсегда. Но когда я села и оглянулась на свою жизнь, то увидела, как ни ужасно это признавать, лишь бесформенный хаос. Я обнаружила, что, хотя я могла с некоторой точностью предсказывать будущее – это вполне возможно, если человек достаточно информирован об элементах капиталистического дерьма, которое образует настоящее, – о прошлом думать было безумно приятно; подобно огромному савану, оно казалось смутным и далеким, и нельзя было сказать, каким оно было на самом деле.
Тем не менее я была настроена решительно. Я сочла, что не успокоюсь, пока не верну себе истину, которая, как я знала, существует. Я работала интенсивно и упорядоченно. Я прилагала усилия и была поглощена работой. Вспоминая, я напрягала все нервы. И всего за пару недель мне удалось написать пятьдесят или шестьдесят страниц. Но потом, когда я сделала паузу, чтобы пересмотреть работу, обнаружила, что недовольна своими усилиями. Я очень люблю хорошо сделанные вещи, и мне пришлось признать, что со своей задачей я не справилась. К моему ужасу, я выписала свою жизнь такой необычной, что она стала недостойной коммуниста. Я изобразила свой опыт уникальным и по этой причине не имеющим ценности, поскольку он не может быть сведен к общему опыту людей.
Поэтому я все уничтожила. Я разорвала страницы на мелкие кусочки и горстями спустила их в унитаз. Они были в ярости, когда узнали, что я это сделала. Они хотели получить законченную рукопись даже больше, чем я. Она была бы решением проблемы, которую они не знали, как решить. Готовая рукопись обязательно должна была содержать что-то, что можно было бы истолковать как признание вины. И как только они получили бы это – мою вину, – они смогли бы наконец от меня избавиться.
То, что я отказала им в лицензии на собственную казнь, что пробудило в них мстительную ярость. Они кричали, проклинали, плевались, приказали побить меня палками c бычьими хвостами. Они приходили в мою камеру в любое время суток и били меня по голове рулонами бумаги.
– Иди сюда, ведьма, – говорили они. – Садись и пиши. Ты должна избавиться от всего плохого. Ты должна очиститься от скверны.
И я всегда делала так, как они говорили: я очищалась на их бумаге и возвращала ее благоухающей моей рвотой и моим дерьмом. Никогда они не получат от меня того, чего хотят.
Это объясняет, дражайший мой, почему в этом письме я не делаю свою каллиграфию видимой; почему я не позволяю перу касаться бумаги, а рисую в воздухе прямо над ней; почему, паря и танцуя пером, я выстраиваю свои иероглифы в тайные линии, начиная с верхней части страницы, когда я дохожу до ее конца, как диктует старый стиль. Я делаю это не напоказ. Я не сумасшедшая и не притворяюсь ею. Мои действия не притворны, они задуманы для того, чтобы мою самокритику не увидел тот, кто может неправильно ее понять или использовать против меня. Кто угодно, то есть любой, кроме тебя.
Пожалуйста, не пугайся, что я плачу, когда пишу. Пусть мои слезы тебя не тревожат. Так бывает, когда женщина отстраняется от людей, парадов и борьбы в политических верхах, приходит в свой внутренний мир и понимает, что там, хотя сейчас может казаться и иначе, ей не суждено всегда быть одной. Скоро, когда буду в состоянии, я смогу встретиться с тобой на небесах, где, надеюсь, наша встреча будет такой, какой и должна быть встреча между тобой и мной после всего, что произошло. В последние годы между нами разверзлась пропасть, а сейчас она увеличилась еще больше: пропасть, что отделяет живых от умерших.
Конечно, нет такой пропасти, которую нельзя было бы преодолеть при наличии силы воли, но прежде всего мой долг – убедиться, что я провела тщательный анализ и очистилась во всех отношениях. Я должна предстать перед тобой чистой. Ибо только на чистом листе, свободном от всяких черт, можно вывести самые свежие и прекрасные символы, нарисовать самые свежие и прекрасные картины.
Примечание автора
«Сестры Мао» – произведение художественное. Цзян Цин, Ли На, Имельда Маркос, Сяо Даньгуй, Нэнси Ван и Мао Цзэдун, какими они появляются в романе, во всех аспектах являются фигурами вымышленными. В отличие от западного порядка именования «имя-фамилия», китайские имена произносятся в виде «фамилия-имя»; я следовал этому принципу на протяжении всего романа. В большинстве случаев я использовал полные имена китайских персонажей соответственно тому, как к ним обращались бы в Китае; в нескольких случаях я отступал от этого правила, чтобы создать особый эстетический эффект. Во всех случаях я позволил себе называть Мао Цзэдуна просто Мао, потому что именно так его знают во всем мире, а также потому, что, как мне показалось, сокращенный вариант делает прозу более энергичной.
«Восточный ветер» – это смесь идей, связанных с несколькими европейскими театрами XX века: Московским художественным театром, Берлинским ансамблем, театром «Юнити» и Театральной мастерской в Лондоне, Театром дю Солей в Париже и Театральной лабораторией в Ополе (Польша). Коллектив «Уэрхауз» и боди-арт Дорис навеяны различными международными театральными группами и перформанс-художниками, работавшими начиная с 1960-х годов, в первую очередь Живым театром, группой «Вэлфер Стейт Интернешнл», Театром угнетенных, Гильермо Гомесом-Пеньей, Ханной Уилки, Адриан Пайпер, Мариной Абрамович, Чжан Хуанем и Олегом Куликом. «Лондон Карлтон» – это выдуманное место, соединяющее черты театров Вест-Энда. «Одеон» отсылает к одноименному театру в Париже, хотя имеет к нему лишь косвенное отношение. «Комплекс» – это репрезентация правительственного комплекса Чжуннаньхай в Пекине; не в последнюю очередь потому, что Чжуннаньхай закрыт для публичного посещения, детали его здесь выдуманы.
«Трибунал Син-Сун» – вымышленное произведение; все остальные пьесы, упомянутые в романе, существуют в действительности. Главы XVII и XVIII содержат цитаты из «Фрёкен Юлии» Августа Стриндберга; все они взяты из перевода Майкла Мейера, хотя я внес некоторые изменения в его язык, чтобы приблизить его к тону романа. Поэтические строки, процитированные в главе XIII, являются переводом стихотворения Мао Цзэдуна «Бессмертные» (1957), сделанным в рамках проекта «Maoist Documentation Project», но в моей обработке. Цитата из «И-Цзин» – слегка адаптированный текст из издания Penguin (1989).
Благодарности
Я благодарен Иньяки Морасе, Бреде Маккри, Ниам Маккри, Юджину Лангану, Барбаре Эберт, Присцилле Моррис, Шоне Маккей и Андреа Понтироли за их любовь и поддержку; моему агенту Ребекке Картер – за ее постоянную заботу и воспитание; моим редакторам Филипу Гвину Джонсу и Молли Слайт – за их идеи и советы; и всей команде
