брат и ушёл в толчок, а Пашка быстро вынул из кармана несколько купюр и сунул в коробку из-под фена на зеркале: вернул, что брал утром, и ещё добавил. Потом поспешил в комнату, которую опять надо было делить с Серёгой.
Как же он некстати!
Постельное бельё Другая мама заменила на обеих кроватях, и значило это, что спать придётся на своей, той самой, которую оседлал позавчера демонический гость. От этой мысли кожу вздули мелкие острые пупырки, поднимая дыбом волоски на теле.
Пашка быстро скользнул взглядом по Серёгиной подушке. Поменять?
Видеть Лаврикова не хотелось совершенно. Особенно сегодня.
Можно, конечно, вытряхнуть землю вообще. Убрать в стол куда-то и использовать по надобности.
Ладно, это тоже можно завтра решить, за одну ночь ничё не будет. А Серёге даже и нелишними окажутся Лавриковские мозгопромывания. Может, подучит его радоваться тому, что имеется в наличии младший брат, а не хуярить его постоянно и задирать. И на фига так рано отпускать было? В доигровой период у Пашки даже календарик со ржачным пёселем имелся, где высчитывал младший Соколов примерно, когда беда в лице Серёги возвратится в дом. Очень он надеялся, что братца в армии малёха попустят, а он вон, и там хорошо устроился.
Укоренившаяся неприязнь щекотала изнутри, раздувая ноздри.
Но теперь, если что, Пашка ещё как может подкинуть ответочку… Только лучше физически. Не сменой параметров. В это он лезть не хотел…
Младший Соколов выдвинул ящик стола, приподнял пару мятых тетрадок и вытащил за шнур телефон Кумыжного. Он почти не удивился из-за того, что тот оказался выключенным. То ли контакт отошёл, то ли ещё что. Но мобила села и отрубилась, а значило это почти наверняка, что Кум скачал игруху на новый тел уже давно. Прилога сама вернулась пользователю.
И будет возвращаться, что бы Пашка, сам Кум или кто-то ещё не мудрил.
Точно так же, как всем, кому надо скинуть ссылки, они всё равно скинутся. Не Пашкой, так по-другому.
Хотелось выть. Ни черта, совершенно ни черта не было понятно! Ещё и Серёга опять на его голову!
— Ты чего тут лысого гоняешь⁈ — возник на пороге братец и покачнулся в проёме двери на вытянутых руках, типа отжимаясь. — Давай уже за стол! Задолбались тебя ждать, в натуре!
Ночные посиделки на кухне вышли неожиданно странные. Будто не совсем про их семейство. Начать с того, что тычки от брата в присутствии Другой мамы как-то разительно снизились по количеству, будто имела она колдовской гипнотический дар. Во-вторых, рассказывал брат прикольно. Поначалу армейские истории звучали явно фильтрованные, подчиканные и оттого местами нескладные. Но Другая мама реагировала настолько непривычно, задавала такие неожиданные вопросы и смеялась или удивлялась в столь немыслимых местах, что Серёга расслабился. Даже решился вытащить из спортивной сумки и поставить на стол бутылку коньяка, а ещё — правда, не сразу — признался матери, что курит.
— Паша тоже курит, но при мне почему-то стесняется, — объявила она.
Серёга сделался ошалелым и на мать уставился с недоверием.
К середине бутылки (Другая мама весь вечер цедила единственную рюмку, да и Пашка не усердствовал, памятуя, что нельзя ничего наболтать) Серёга расслабился настолько, что даже о похождениях в увольнительных рассказал и про некую Юльку Малышеву. Вообще такой странный трёп Пашке зашёл, он даже перестал думать о своём на какое-то время.
Около трёх ночи младший Соколов, успевший заиметь пару свинок чревоугодия, вдруг заметил на телефоне сообщение от Марципана: «Поговорить надо, можем завтра встретиться?»
Да что же они все не оставят его в покое⁈
Сообщение пришло давно, ещё в половине второго, и Пашка решил сейчас не отвечать. С семьёй, так сказать, пообщаться.
Спать они все двинули под утро, неожиданно весёлые и даже ни разу не посравшиеся. Для Пашки провести с братом вечер в одной комнате и не начать минимум одну нешуточную драку — было настоящим рекордом. Всё это было чудно́ и очень непривычно.
Переключаться на свои размышления не хотелось, он даже был почти уверен, что сможет уснуть природным, так сказать, путём — уверен ровно до тех пор, пока Серёга не клацнул по выключателю.
Да уж, знал бы братец, как Пашка-малой вдруг сильно озаботился спасением своей души, небось, в дурку бы его мигом направил.
Очарование вечера вымелось на раз, в горле встал вязкий ком.
Что же делать-то?
Ещё и Марципан прикопался, отвлекать завтра будет от важного.
Только важное — это что? Искать будущих пользователей?
А если новости всякие криминальные просто почитать? И начать вбивать ФИО фигурантов в админский раздел? Лазать у них в инфо. Кто-то может подходящий нарыться так. Или бред?
Надо или нет? Или надо к Женьке и Зинке с изъятием нагрянуть, и по фигу на последствия?
Или на кладбище, за связью с Агнией? Та всё-таки хотя бы в Аду была. Ещё и раскаявшаяся.
Пока эта мысль казалась самой здравой.
Допросить бабку с пристрастием, хоть какую-то картину себе сложить, что ли. Потому что как можно принимать решение не пойми о чём?
И вообще, Лосев, при всей его будущей ангельскости, на самом-то деле просто рассуждает по-своему, и даже не факт, что правильно. В конце концов, он немного не в себе всё-таки.
Скрутить, что ли, энергию?
Хер так заснёшь. Уже, блин, светает.
Чего Марципану надо? Неужели похерилась чистка памяти и что-то у него не сходится?
А может, сказать им? Всем вообще сказать про игруху?
Решат тогда, что протекла у Пашки крыша.
А вдруг и правда протекла? И не было никаких демонов на кровати. Или приснилось вообще. На фоне пережитого стресса.
Только тогда не было бы админской учётки.
Башка начала гудеть.
— Братух, — вдруг позвал в темноте Серёга. — Спишь?
— Не, — после небольшой паузы выдал Пашка.
— Ты сам-то, как считаешь, куда батя свинтил? — тихо спросил брат. — Он не у бабы той? Ты проверял?
— Нет, не там, — коротко ответил Пашка, и все мышцы в теле разом напряглись.
— Точняк? Мать говорит, дело вроде закрыли за отсутствием состава преступления. Искать взрослого не будут. — Он сделал паузу, а потом объявил решительно: — Как по мне, так самое то. Мать другим человеком стала. Вообще как-то тут спокойнее, что ли, теперь. Я вот что считаю. Если явится обратно, а явится же когда-нибудь, наверняка… Гнать его надо в шею. Мать предал, значит, заслужил. Нечего ему тут делать. Ты вон, мать говорит, подрабатываешь, я
