каждого уголка этого города, каждый темного пространства или тени, которая раньше казалась запретной. С нашими деньгами, с нашим опытом мы владели этим местом. К счастью, после того, как мы разобрались с «Бандой грандиозных убийств», все утихомирилось.
Я почти скучала по преследованиям Сары Янг. Почти.
— Я буду рад здесь готовить, — сказал Аарон, приподнимаем кусочек брезента и показывая варочную панель, встроенную в столешницу и готовую к использованию. Хотя все еще не было плиты с двумя духовками, холодильника и посудомоечной машины. — Черт, кухня роскошна.
— Мы будем готовить вместе, — проинформировал его Хаэль, создавая руками и пальцами рамку и прищуриваясь. — Я прямо вижу: я в фартуке, голый. Мой прекрасный муж со светлыми волосами Каллум массирует мне ноги после того, как я приготовил горячую еду.
Каллум фыркнул и ущипнул Хаэля за ухо, заставив его вздрогнуть и ударить в ответ, когда Каллум проверил свои способности садиться приседом на новой кухне. Как по мне, она очень даже достойна, чтобы в ней приседали.
— Я съем горячую еду и не против, что ты готовишь голым, но массаж ног? Насчет этого не знаю. Это тебе придется заслужить.
Хаэль просто выругался в адрес Каллума, когда Оскар остановился у задних окон, уставившись на двор и на серый туман, который двигался по земле. Я встала рядом с ним, и он обнял меня одной рукой, пододвигая ближе и прижимаясь губами к моей голове.
В последнее время он стал гораздо лучше переносить прикосновения. Однажды вечером он даже напился со мной и Аароном и рассказал нам, как раньше жаждал боли татуировок, боли прокалывания, потому что это был единственный способ, как он мог бороться с кошмарами о холодных руках его матери вокруг его шеи или с ощущение рук его отца на его горле.
Теперь все обстоит иначе. Для всех нас. Когда мы находимся после всего вместе, я больше не вижу его, стесняющегося прикосновений. Он даже позволяет теперь девочкам обнимать его, что было чем-то, что я никогда не думала, что увижу.
После того, как мы достаточно долго бродили по дому, мы вернулись на улицу, где девочки играли на солнце. Я получила удовольствие, видя их, изучающих двор и в кое-то веки не обращающих внимания на свои телефоны.
Черт, Берни, ты уже звучишь, как гребанный бумер. «В мое время…».
Но я ничего не сказала, просто изо всех сил старалась сохранить улыбку, которая медленно сползала с моего лица. Хизер много раз просила меня отвезти ее на могилу Пен, и это нормально, я пойду. Я не против. Даже если я верю, что моя старшая сестра переродилась далеко-далеко отсюда и что она нас не слышит, разговоры с ней ощущаются хорошо.
Тем не менее, после всех этих визитов, мне начала не нравится строгость ее могилы, предоплаченный участок с семейным надгробием, эпитафия Пенелопы была выгравирована на одной стороны надгробия, лишь нацарапаны ее полное имя и две самые важные даты ее короткого существования — даты, за которые в прошлом Памела Блэкберд.
Так что я приняла кое-какие меры.
Я не спала каждую ночь в течение недели, свернувшись в кресле, и размышляя над стихотворением, которое начеркала в блокноте, который дал мне Аарон. Даже после всей этой работы, я все еще была не уверена, что оно мне нравится, но такое настоящее проклятие художника, верно? Постоянная критика собственной работы и сомнения на ее счет.
В любом случае, я написала стихотворение.
Никогда не знала, что скучать — это так больно
До тебя.
Никогда не знала, что любовь — палка о двух концах.
Она резала.
Но самые лучшие части меня — мои воспоминания о нас.
Навсегда твоя сестра, навсегда твое сердце.
Оно не длинное, но я была ограничена размером надгробия, которое смогла добавить на участок Пенелопы. Очевидно, деньги были не проблемой, но никто не хотел читать какой-то огромный, возвышающийся кусок литературного творения, выгравированный на чей-то могиле. Оно должно быть коротким, милым и честным, и это то, что я попыталась сделать.
— Ладно, давай валить нахрен отсюда, — сказала я, указывая девочкам садиться в Эльдорадо.
Мы поехали в «Богоматерь Милосердия», на кладбище, где похоронена Пенелопа, и я очень, очень старалась не думать о Тинге, гонявшимся за мной на этом самом кладбище.
В итоге все мы вдевятером стояли у могилы вместе, разглядывая ее новый надгробный камень, который подходил этому месту куда больше, чем плоский и строгий блеск обелиска. После того, как мы оставили цветы и произнесли несколько вычурных, роскошных слов, которые были больше для нас, чем для нее, мальчики удалились, а осталась сидеть с Хизер.
Я притянула ее ближе и рассказала ей про Пэм. Не обо всех худших частях, потому что она была не совсем готова к такому. Но я объяснила ей, что Пэм и Нейл обижали Пенелопу и что теперь их обоих нет. Обоих ее родителей нет.
Слишком долго она сидела молча.
— Ты злишься, что я так долго ждала, чтобы рассказать тебе? — спросила я и гадала, не поискала ли она уже в Интернете их имена и не знала ли все.
Мы старались следить за интернет-активностью девочек, но, черт возьми, дети так легко находят способы обойти это дерьмо. Она могла откуда-угодно посмотреть увидеть новости или заголовки.
В первые недели после рейда мальчики не давали ей полного доступа в Интернет, пока шумиха не утихла. Но все же…я гадала, как много она на самом деле знала.
— Я не злюсь, — призналась она спустя мгновение, шмыгая, когда я обняла ее крепче и мы вместе взглянули на место упокоения Пенелопы. — Потому что ты пыталась обезопасить меня, — она посмотрела на меня, и я подумала, знала ли
