то подставлю ей шею).
Закрыв глаза, я откинулся на стену. Не слишком-то уютно, но я вымотался за последние сутки и вскоре задремал. Поверхностный сон облегчения не принёс: усталый мозг рождал горячечные образы, смутные и тревожащие.
Когда потрясли за плечо, я с облегчением открыл глаза. Энель потянула вверх за рукав.
— Поднимайся. Вставай туда. — Она ткнула в круг, вырезанный в камне. По его периметру роились волнообразные руны.
— Это ещё зачем?
— Понизит шанс того, что Ползучужас заметит нас, пока будем бежать. Гарантий не даю, всё-таки я не предусматривала в нём системы опознания своих, да и сил на приличный результат сейчас нет. Но лучше с плохим оберегом, чем без него.
С этой логикой не поспоришь. Я подчинился, и ашура встала напротив меня. Мановением ладони извлекла из воздуха Аскалон и взмахнула им, отчего руны засветились. Истинным Зрением я увидел, как её зеленоватая аура перетекает на клинок, а от него распространяется к символам.
— Да, использовать меч как стабилизатор таких чар — некрасивое решение. Но я не в том положении, чтобы пренебрегать помощью артефактов, — пояснила Энель, поймав мой взгляд. — Тем более что Аскалон вызвался помочь.
Она провела пальцем по плоской боковой части клинка и закусила губу.
— К слову, раз уж Аскалон больше не светлый меч, ему нужно подобрать новое имя. Займусь этим в более спокойной обстановке, — пообещала она, и руническая вязь на лезвии задрожала. Руны колыхнулись, уходя из-под её пальца.
Аскалону идея не понравилась. Энель этого не заметила. Или предпочла не заметить.
Сияние, источаемое символами на полу, конденсировалось, превращалось в тонкую прозрачную плёнку, что потянулась ко мне. Истинное Зрение позволило увидеть, как она окутывает меня, впитываясь в кожу и одежду.
Более значимых подробностей разглядеть не удалось. Текущий уровень навыка не давал воспринять даже свою ауру. Я предположил, что она развита слабо, поскольку я (пока ещё) не волшебник. Первые же уровни Истинного Зрения должны открывать лишь самое заметное.
Когда плёнка исчезла, поглощённая мной, символы погасли. Энель отправила Аскалон в пространственный карман и поманила меня к выходу.
Кромку горизонта тронул рыжеватый ореол. Он прогнал немощную луну и заставил поблекнуть звёзды.
Рассвет преобразил развалины, лишил их ночной загадочности и представил тем, чем они и были — кучей булыжников, заросших мхом и утонувших в растительности, которую не затронуло проклятие Энель.
Я сглотнул, осознав, что мог поискать не затронутый порчей родник среди руин.
— Когда Ползучужас Мглы ощутит, что его больше не сдерживает Аскалон, то хлынет сюда, — сказала ашура и указала вдаль. Я присмотрелся, но ничего не увидел. Полуразумный туман был ещё далеко.
— Не споткнись о кости, — предупредила Энель и со всех ног побежала вниз.
Она и не думала скрываться. Мчалась по лестнице так, словно от этого зависела её жизнь. Хотя почему словно?
Я вцепился в рукоять меча и бросился вдогонку.
* * *
Если вам нравится история, пожалуйста, поддержите её лайком и комментарием! Автору будет очень приятно:)
Глава 8
Поначалу я старался избегать многочисленных костей, разбросанных по ступеням. С Ловкостью уровня Слабый (III) оступиться легче лёгкого. И в прошлой жизни не мог похвастаться ею, а тут сама Система намекала, что телесные показатели отнюдь не выдающиеся.
Ещё бы понять, какую величину Система принимает за Нормальный (IV) показатель. Усреднённые данные расы? Всего населения Эксдилики? Слабейшего и сильнейшего существ?
Последнее вряд ли, ведь если сложить силы земляного червя и древнего дракона, а затем поделить пополам, в результате получится практически неостановимая машина для убийств.
Оставалась возможность, что Эмилиа не закладывала смысла в обозначение ступеней и Нормальный (IV) не имел ничего общего с общепринятым понятием нормальности.
Размышления прервал ледяной порыв ветра, который едва не выморозил внутренности насквозь. Я поднял глаза от ступеней и выругался.
К окраинам развалин подползала серая мгла, в глубине которой перемигивались серебристые огоньки. Пока я осторожничал, Ползучужас времени не терял. Он вплотную подступил к территории, которую раньше охраняло присутствие Аскалона.
В этот раз смеяться над нелепым прозвищем желания не появилось.
Мысли разлетелись испуганными голубями. Я прыгнул через три ступени и поскользнулся на берцовой кости. Нелепо раскинув руки, рухнул на землю. К счастью, к тому моменту я уже подобрался к подножию лестницы, так что полёт вышел недолгим.
Я вскочил, чуть не запутался в полах плаща, но удержал равновесие и припустил вслед за Энель. Её фигурка мелькала вдалеке, девушка перепрыгивала ямы на дороге, огибала остовы домов. Атлетичности ей было не занимать.
Я приблизился к переулку, когда из него высунулось тонкое туманное щупальце. С трудом подавив вопль, я перескочил через него. Несмотря на сильный, пронизывающий ветер, мгла сохраняла форму.
Я не удержался и бросил взгляд в проулок; его пропитал сумрак. В глубине шевелилось пятно — огромное, истекающееся полутьмой. Виски укололо болью, точно в них воткнули спицы.
Чем бы ни был Ползучужас — существом, призраком или ожившим кошмаром, который каждому показывал воплощение его наихудших страхов, — знакомство с ним сулило участь хуже смерти.
Раньше я удивлялся, почему за минувшие века до руин не добрались искатели приключений. Теперь я поразился тому, что какому-то идиоту-некромагу взбрело в голову поселиться поблизости от… этого. Ни одно сокровище мира не стоило встречи с подобной тварью.
Туман остался равнодушен к моему побегу. Либо сработал оберег Энель, либо…
Додумать не успел. Сознание наводнили голоса, сотни голосов. Они шептали и кричали, стенали и хохотали — сухие, как ломкие осенние листья. Перед глазами заплясали багряные звёзды, горло сдавило так, что я подавился вдохом.
Кусочек сознания, не парализованный ужасом, погнал тело дальше, вперёд — неважно куда, лишь бы подальше от ощущения чуждого присутствия, грандиозного и леденяще-потустороннего.
Я пулей вылетел за пределы развалин. Меня окружили деревья, отмеченные печатью проклятья, но я не остановился. Бежал, пока не врезался во что-то знакомо-мягкое, успокаивающе-тёплое, шипяще-злое. Мы повалились вместе в мёртвую траву, подняв клубы едкой пыли. Я расчихался, в глотке запершило, глаза заслезились — и всё же я был счастлив.
Счастлив, потому что стихли призрачные голоса.
Когда я закончил чихать, то осознал, что подо мной извивается Энель, сдавленно ругаясь. Судя по слегка поплывшему взгляду, ашуре прилетело по голове, когда она упала. Оттого-то и не спихнула меня, хотя наверняка была куда сильнее. Лежала растерянная, оглушённая, с приоткрытым ртом; ложный призыв к действию, реальный недостаток воздуха в лёгких. В иных обстоятельствах предположил бы, что старается соблазнить. Я перекатился с девушки и прохрипел извинения.
Чертовски хотелось пить.
Когда Энель пришла в
