меня не было желания доставлять ему серьезные проблемы.
– Как ваше имя? – повинуясь внезапному порыву, спросила я.
– Салим, мисс.
– Благодарю вас за информацию, Салим. Не стану больше вас беспокоить.
С этими словами я развернулась и стала искать выход. Я узнала достаточно нового – и почувствовала такую усталость, что глаза мои слипались. Я подумаю об узнанном после пробуждения.
Утро вечера мудренее…
* * *
Платье, заказанное мною у швеи, оказалось невероятно тяжелым. Не таким тяжелым, как надетое у Рафаэля, но все же настолько многослойным, что я сразу начала потеть. Вертясь взад и вперед перед высоким, в человеческий рост зеркалом в швейной мастерской, я рассматривала этого бледно-желтого монстра из шелка и тафты. Швея учла мои пожелания и сшила платье без рукавов, оставив открытыми мои бледные плечи. Она также отказалась от корсета – что, впрочем, при наличии столь обтягивающего верха не имело решающего значения. Юбка же была такой широкой, что я боялась не пролезть в дверь.
– А дюжина слоев ткани действительно была необходима? – тихонько пробормотала я про себя. Швея, казалось, услышала меня, потому что тихонько фыркнула:
– Я могу сшить вам и кафтан, мисс Кэмпбелл – но, помнится, вы сказали, что будете чувствовать себя в нем некомфортно.
Она была права; местная придворная мода подходила к моей светлой коже и рыжим волосам даже меньше, нежели желтоватое платье.
– Полагаю, попросить вас укоротить юбку до колен будет неуместно?
Швея уставилась на меня так, словно у меня внезапно вырос хобот.
– Так я и думала, – вздохнула я, попрощалась с ней и вместе с Ясмин покинула мастерскую.
Моя служанка сопровождала меня на каждом шагу. Я несколько раз пыталась от нее отделаться, но она цеплялась ко мне, будто репей. Собственно говоря, я ничего не имела против присутствия Ясмин, и даже надеялась, что мы сможем стать кем-то вроде подруг – но всякий раз, когда я пыталась вовлечь ее в разговор, она отвечала односложно. Она не была груба со мною, – вероятно, служанкам было запрещено грубить, – но никогда не улыбалась – и, кажется, не сказала мне ни одного дружеского слова. Я пыталась расположить Ясмин к себе комплиментами и светской беседой, но она никогда не делала никаких шагов мне навстречу. Оставив в какой-то момент подобные попытки, я попросила ее показать мне музыкальную комнату.
Пол огромной комнаты без окон был выложен разноцветной плиткой, расположенной в шахматном порядке. С потолка свисали бронзовые люстры, а вся северная стена была украшена горящими свечами. Они служили единственным источником света. Посреди помещения стоял огромный рояль цвета слоновой кости, перед ним – скамеечка, а за ним – огромный шкаф и массивный комод. Ноты были сложены под пресс-папье. В остальном музыкальная комната была пуста.
Подойдя к роялю, я с благоговением погладила клавиши, покрытые сусальным золотом. Мне показалось, что этот инструмент стоит тут только для украшения, и не хотелось даже думать о том, сколько он должен был стоить. С другой стороны, в крепости Логана все казалось изысканным.
– Ты владеешь искусством игры на клавишных инструментах? – Хотя Ясмин не выглядела особенно заинтересованной в ответе, такого длинного предложения она на моей памяти еще ни разу не произносила. Когда я повернулась к ней, она опустила глаза.
– Честно говоря, – ответила я, – я думала, что ты сможешь дать мне несколько уроков. Логан сказал, что ты замечательная пианистка, а я уже несколько лет как перестала играть.
Моя служанка лишь коротко кивнула, села на скамеечку перед роялем и начала урок.
Ясмин учила меня до самого обеда. После того, как она объяснила основы, я постепенно вспомнила различные последовательности движений, на которые меня натаскивали в детстве. Через пару часов пальцы мои будто сами собою пробежались по клавишам, а под вечер я смогла сыграть целую композицию с помощью нотных листов. Надо признать, что композиция эта не потребовала от меня особых усилий, и к тому же я иногда допускала ошибки – но Ясмин пообещала, что при достаточной практике я в итоге смогу освоить и сложные произведения. В конце концов, в памяти всплыло многое из того, что я раньше умела.
Она проводила меня обратно в мои покои и поставила передо мною блюдо с курицей и рисом. Сама Ясмин, казалось, никогда не ела ничего, кроме нескольких зернышек граната. Когда я спросила ее об этом, она безмолвно отвернулась.
После трапезы я решила еще раз сходить в библиотеку.
Я много думала о запретных книгах по истории. Спрашивать Ясмин было бесполезно; служанка явно была куда более предана своему королю, нежели мне, и секреты Логана разглашать не станет. А то, что Логан действительно что-то скрывает от меня, было очевидным. Впрочем, если бы я спросила его об этом напрямую, пришлось бы признать, что я побывала ночью в библиотеке, а об этом не могло идти и речи. Иными словами, поскольку я ставила свою гордость выше любопытства, придется продолжить собственные изыскания – или попытаться получить информацию от Логана окольными путями.
В истории Ральвы было что-то такое, о чем он не хотел рассказывать. Возможно, эта тайна была связана с политикой, а возможно, и с магическими порталами. Мне наверняка удастся узнать, о чем идет речь.
Я ненавидела, когда мне лгали.
* * *
Прошла неделя. Большую часть времени я проводила в библиотеке. Как-то после полудня я заметила между рядами шкафов старого Салима, но он не удостоил меня и взглядом, а сама я заговаривать с ним не стала. В свободное от чтения время я бывала в музыкальной комнате, усердно занимаясь игрой на рояле.
А еще я танцевала. Через две недели у Логана был день рождения; в его честь намечался бал, и я хотела как следует к нему подготовиться.
Ясмин много работала над моей осанкой. Мне всегда приходилось стоять прямо, иногда даже удерживая на голове книгу. Она объяснила, что считается невежливым танцевать больше одного-двух танцев с одним и тем же партнером, и что из-за этого правила постоянно складывались новые пары. Всякий раз, выбирая нового партнера, нужно было не забыть сделать реверанс. Во время танца партнеры нередко вели короткие разговоры, но случалось и так, что весь танец проходил в молчании.
Со временем моя строгая учительница познакомила меня с различными формами вальса и несколькими бальными танцами. Теперь я могла даже станцевать менуэт, не наступая постоянно на ноги партнеру – или, как в случае наших занятий, партнерше.
Солнце уже село, и небо приняло фантастический лазурный оттенок. Я лежала в шезлонге на берегу озера
