совсем иной. Поэтому и решил начать новую жизнь на новом месте. Мы переехали сюда за пару недель до рождения Августа.
Еще в первый день в «Ребел блю» Уэст упоминал, что отец – единственный, кто называет его самого, его брата и сестру полными именами. Значит, Август – это Густ.
У меня оставались вопросы, но я решила, что расспрашивать дальше будет не слишком вежливо и лучше сменить тему.
– Какой у вас… м-м… обильный завтрак! – Да уж, сменила тему. Молодец.
На это Амос заулыбался во весь рот.
– А как же! Ведь за завтраком у нас собирается вся семья! – При упоминании «семьи» он прямо-таки лучился радостью и гордостью. – Разумеется, будем очень рады, если вы к нам присоединитесь. Но понимаю, сегодня у вас выходной, возможно, вы хотите посидеть в тишине – так что, если пожелаете, я вам положу, и вы унесете завтрак к себе…
Вообще-то я не особо люблю большие компании. И мне неловко, и окружающим радости мало. Сижу с мрачной физиономией, молчу и всем порчу настроение.
– Что вы, не надо! – сказала я. – Просто возьму себе что-нибудь в холодильнике…
– А с нами посидеть не хочешь? – послышался из-за спины голос Уэстона, и тут же откуда ни возьмись вынырнул Вейлон и подлез мне под руку, чтобы я его погладила.
Не раздумывая, я обернулась – и тут же обнаружила, что этого лучше было не делать. К встрече с Уэстом в это чудное воскресное утро жизнь меня не подготовила.
Он, должно быть, вернулся с пробежки; тяжело дышал, грудь еще бурно вздымалась, а белая толстовка с пятнами пота во всех положенных местах липла к телу так, что Уэст напоминал картинку из календаря с горячими парнями.
Я мысленно сделала себе заметку: как-нибудь потом погуглить «календари с ковбоями». В конце концов, остается слабая надежда, что ранчо «Ребел блю» пробудило во мне страсть к ковбоям вообще. А не к одному-единственному.
Окинув взглядом его фигуру и добравшись до лица, я встретилась с усмешкой. Он поймал меня на месте преступления, и, как будто этого было мало – еще и именно этот момент выбрал, чтобы мне подмигнуть!
Да как подмигнуть! По спине у меня прошла волна жара, и не удивлюсь, если сам собой открылся рот.
Да чтоб его!
Однако Уэст еще и задал вопрос. И ждал ответа.
– Как-нибудь в другой раз, – пробормотала я наконец.
– Ты тоже с нами сидеть не будешь, пока не примешь душ, – вклинился Амос. – От тебя потом несет за милю.
Уэст закатил глаза. Затем, бросив на меня еще один взгляд, неторопливо приподнял край толстовки и утер пот со лба. Черт бы его побрал – этот человек прекрасно знает, что со мной делает! Я очень старалась на него не пялиться, но, разумеется, пялилась все равно.
– Ладно, ладно, иду! – откликнулся он. Развернулся и вышел из кухни, но в дверях добавил: – И все-таки уговори Аду с нами позавтракать!
Я повернулась к Амосу. Тот откровенно ухмылялся, однако сказал только:
– Я вам положу, поешьте у себя.
На это я ответила взглядом, в котором, будем надеяться, читалась благодарность.
В этот момент за спиной распахнулась входная дверь, и в кухню ворвались новые голоса – на сей раз целых два.
– Говорю тебе, – мужской голос, который показался мне смутно знакомым, – чинить это синее убоище – дохлый номер, давай купим тебе новый пикап!
– Я со своей машиной не расстанусь, – решительно отвечал женский голос. – Куда она, туда и я.
В кухню вошли двое. Мужчину я узнала – это был бармен Брукс; логика подсказала, что брюнетка рядом с ним – сестра Уэстона Эмми.
Эмми была высокой – должно быть, на пару дюймов выше меня, – с буйной темной гривой, рассыпанной по плечам, словно она только что скакала во весь опор. От каждого ее движения, взгляда, поворота головы исходило ощущение какой-то удивительной свободы.
Сама я всю жизнь провела словно в клетке – и при первом же взгляде на эту женщину ощутила жгучую зависть.
– Привет, Картошинка! – поздоровался Амос. – Доброе утро, Люк.
Эмми послала отцу воздушный поцелуй; Брукс кивнул Амосу, а затем снова повернулся к ней.
– Ладно, – сказал он, глядя на нее так, что мне даже неловко стало. – Но ты, сладкая, будешь мне должна!
Эмми просияла еще сильнее; Брукс обнял ее за плечи, привлек к себе и чмокнул в висок. В этот момент, окинув взглядом кухню, Эмми заметила меня.
Высвободившись из объятий Брукса, явно этим разочарованного, она протянула мне руку.
– Привет! Вы, должно быть, Ада? А я Эмми.
Теперь и Брукс меня заметил – и губы его растянулись в заговорщической усмешке.
– Так-так! – сказал он. – Да ведь это та самая девчонка, что сбежала из бара, не заплатив!
Эмми недоуменно взглянула на Брукса, снова на меня, на миг нахмурилась, а затем в ее глазах сверкнуло понимание.
– Погодите-ка… так это вы та девушка, что целовалась в баре с моим братом?
Никогда прежде я не мечтала превратиться в рака-отшельника, но все когда-то бывает в первый раз. Сейчас все на свете бы отдала за возможность спрятаться в раковину и не вылезать.
За спиной выразительно прочистил горло Амос. Черт, да лучше бы меня на костре сожгли!
– Простите, – поспешно сказала Эмми. – Я не знала, что та загадочная незнакомка в баре и дизайнер из Сан-Франциско – один и тот же человек…
– И я не знал, – с усмешкой подхватил Брукс.
– Помолчи, Люк! – цыкнула на него Эмми. – Серьезно, извините меня, – договорила она, повернувшись ко мне. – Вечно я сначала говорю, а потом думаю.
– Ничего страшного, – ответила я, хотя мечтала только убраться отсюда, подальше от понимающей ухмылки Брукса. – Счет я оплачу… – пробормотала я, обращаясь к нему.
– Не нужно, – покачал головой Брукс. – После того, как вы побили мировой рекорд в беге, удирая из «Сапога дьявола», Уэст заплатил за вас обоих.
Ну да, разумеется. Ох уж этот Уэст, вайомингский супергерой.
Эмми пихнула Брукса локтем в бок, но это его не смутило. Он просто снова привлек ее к себе и крепко обнял. Несколько мгновений Эмми упиралась, но скоро прижалась к его груди и расслабилась – так, словно в его объятиях готова была провести всю жизнь.
Брукс прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
Мне вспомнилось, что говорил об этой паре Уэст: «Они как одно целое. Понимаете, о чем я?»
Да, теперь поняла.
Я не самый обаятельный человек на свете. Всегда это подозревала, а к концу моего злосчастного брака подозрение переросло в уверенность. По