спросила, и ответил он:
«Темной ночью был я пулей у реки сражен.
Ждал меня разъезд казачий — Фроим знал о том.
Не хотел он голодранца видеть женихом...»
Он взмахнул смычком привычно и сказал: «Пора!»
А под свиткой, вместо сердца, черная дыра...
«Что же вы сидите гости? Ну-ка, встали в круг!
Так пройдись же в танце, Фроим, мой душевный друг!»
Вскрикнул Фроим, пошатнулся, головой затряс,
Побледнел, как мертвый Янкель, — и пустился в пляс...
До утра играла скрипка «Фрейлахс», будто встарь,
До утра плясали гости — и плясал шинкарь.
Фейга крикнула: «Довольно!» — и скрипач исчез.
Только тень его метнулась в придорожный лес.
...И сейчас ночами слышен старой скрипки плач:
То играет над рекою Янкеле-скрипач.
ПОЛЬСКАЯ ЛЕГЕНДА
Памяти Мориса Розенкранца
В ту ночь ударил ветер по селу.
Так бьет мальчишка палкой по забору.
Он в дом ворвался — свечи по столу.
Он выхватил из рук раввина Тору.
И, бросив драгоценный свиток в грязь,
Ударил ветер в колокол церковный.
Дремоты сельской призрачную вязь
Он заменил кровавой и греховной.
И прибежали Борух и Рувим,
Шаул и Вольф с ногою деревянной,
Арье и Мойше, Хаим, Лейб и с ним
Реб Галичер и кто-то безымянный.
Пока евреи местные тайком,
С молитвой тихой свиток очищали,
Убийцы окружали этот дом,
И Бога то и дело призывали.
И взяли всех в ножи и в топоры.
Над синагоги свежим пепелищем
Управились до утренней поры,
Убитых закопали за кладбищем.
Легли в могилу Борух и Рувим,
Шаул и Вольф с ногою деревянной,
Арье и Мойше, Хаим, Лейб и с ним
Реб Галичер и кто-то безымянный.
Убийцы в церковь пьяною толпой
Ввалились, чтобы доложиться Богу,
И видят: на иконе крест — пустой…
Исчез распятый, кровь ведет к порогу…
И тут явился перед ними тот,
Которого не ждали и не звали,
И крикнул: «Бог ваш больше не придет!
Его вы сами ночью закопали!»
Вы помните? Вот Борух, вот — Рувим,
Шаул и Вольф с ногою деревянной,
Арье и Мойше, Хаим, Лейб и с ним
Реб Галичер — но кто же безымянный?
Они бежали прочь, а по пятам
За ними дьявол гнался, торжествуя…
С тех пор столетья минули, и там
Увидишь только церковь неживую,
Развалины заброшенных домов,
Разбитых окон черные глазницы.
И тот же ветер из тяжелых снов
Листает дней забытые страницы.
И тени бродят: Борух и Рувим,
Шаул и Вольф с ногою деревянной,
Арье и Мойше, Хаим, Лейб и с ним
Реб Галичер и кто-то безымянный.
КОРОТКИЙ КОРОЛЕВСКИЙ ВЕК
Который день в стране разброд
Среди панов и воевод,
Не могут выбрать короля — позор на целый свет.
В Варшаве заседает сейм,
Уж спорить надоело всем,
Паны шумят, паны кричат — а короля все нет.
Сказал тогда один магнат:
«Друзья, ведь каждый был бы рад
Оставив этот буйный зал, отправиться домой.
А коли так, то вы не прочь
Проформы ради лишь на ночь
Кого угодно королем поставить над собой?»
Они ответили: «Давай!»
Они вскричали: «Называй!
А мы согласны, шут с тобой, иначе — караул!»
Магнат сказал: «Большая честь!
А кандидат, конечно, есть —
Один штукарь, еврей-корчмарь по имени Шаул!»
Вельможи за бока взялись,
От смеха стены затряслись,
И мудро сейм решил: «И впрямь — а чем не шутит черт?
Давайте выберем его,
Ведь, право, до утра всего —
И по домам скорей, у всех же дел невпроворот!»
В корчму отправлен был гонец —
Позвать еврея во дворец.
Ему отныне суждена совсем другая роль.
И во дворец пришел Шаул,
Ему резной подали стул:
«Садись на трон, Шаул-еврей, теперь ты наш король!»
Сказал Шаул: «Вот это да!
Теперь мне горе — не беда!
Удача верная теперь сияет впереди!
Могу на пир друзей собрать,
Могу злодеев наказать,
Ты нищ и гол — я помогу, ведь я — король, поди!»
Еврей мечтательно моргнул.
«Ну что ж, начнем!» — сказал Шаул.
Ему в ответ: «Ты прикуси язык поганый свой!
Пойми, хоть ты и во дворце,
Хоть в королевском ты венце —
Но если что — учти, еврей, ответишь головой!»
«Но как же так?!» — Шаул вскричал.
Ему в ответ: «Каков нахал!
Эй, посмотрите на него! Видали дурака?!
Ты только пикни — видит Бог!
Тебя, конечно, за порог,
Но перед тем, еврей, ей-ей, намнем тебе бока!»
И замолчал король Шаул,
Поскольку всё тотчас смекнул.
Благословенья испросил Небесного Царя,
Затем вздохнул, прищурив глаз,
Издал единственный указ:
«Прогнать немедля из дворца Шаула-корчмаря!»
Опять Шаул сидит в корчме,
Не во дворце и не в тюрьме.
И с каждым часом наш Шаул
пьяней да веселей!
Сидит в корчме, и водку пьет,
И песни длинные поет
О том, какой короткий век
евреев-королей!
Королей в Польше избирал сейм. В 1587 году, после смерти короля Стефана Батория, сейм
