удастся!
Алексей Николаевич в раздумьях подошел к окну — красивое озеро, все те же запорошенные снегом пирсы, белые лодки…
Придется воспользоваться экстренным вариантом — вызвать такси. Подождать часов до четырех и вызвать… За полчаса, пока Волтер Шеффер будет катать его по Цюриху, они сумеют обо всем переговорить… Хотя… это означало бы и Алешку, как хозяина авто, подставить под наблюдение! Да, вариант не лучший… Что ж, в любом случае надо ждать до четырех. Возможно, к этому времени поручик найдет более приемлемый способ пообщаться…
Он словно предчувствовал, назначая себе срок: без двенадцати четыре в номере прозвучал звонок, заставивший ротмистра вздрогнуть: что, если звонила некстати соскучившаяся по нему Лотта Баккер?
Но звонили из фойе, из приемной; и, как он понял, Мартин Айзенберг. И узнал его не по голосу, а по тому, что голос произнес:
— Герр Листок, заказанное такси ожидает перед входом в гостиницу…
* * *
— Весьма рискуешь, Росляков. — Первое, что произнес Листок, едва мотор двинулся.
Говорить мешало тарахтение машины. Пришлось придвинуться к его спине и повысить голос:
— Утром в «Eden» объявился шпик. Все тот же, что дежурил у банка!
— Он еще в гостинице? — глядя на дорогу, прокричал Алексей.
— Не знаю… Но их могло быть и двое, и трое!
— За меня не беспокойтесь, Алексей Николаевич. Вы просто вызвали такси, чтобы отъехать за покупками. Заедем на Банхофштрассе, в каком-нибудь бутике сделаете покупку для приличия, и вернемся назад. А часу нам хватит, чтобы переговорить…
Листок поглядел вперед — машина двигалась в сторону Старого города.
— Ездил? — прокричал он.
— Час, как вернулся…
— И как?
— Информацию по банку передал в миссию, по проводу, по вашей голландской фрау — шифровкой. В обратку ничего не получил. Велели по истечении двух суток доложить по сегодняшнему дню, а в экстренном случае — немедленно…
— Что за экстренный случай?
Росляков бросил косой взгляд и вновь уставился на дорогу.
— Это, Алексей Николаевич, когда запахнет жаренным и придется мотать удочки… А в общем-то мотать, похоже, придется и без жареного. Портье передал — в забронированный из Дармштадта номер никто не заехал. В «Eden» заехали лишь некая многодетная семья банкира из Люксембурга да французская графиня — не то с компаньонкой, не то со служанкой…
— Ни русского, ни гессенца?
— Ни того ни другого!
— Может, еще подъедут?
Росляков помотал головой:
— Мартин считает, уже маловероятно.
— А если это они и есть, только под чужими паспортами? Люксембуржец, к примеру, от Людвига Гессенского…
— С детьми? — прокричал Алексей. — А вместо русского эмиссара парижская графиня?
— Да, не вяжется… — пробормотал Листок. И уже громче: — Получается, ошибся Истомин?
— Может, и нет… Может, встреча должна произойти где-то еще…
Росляков круто повернул автомобиль направо и, проехав некоторое время, оглянулся.
— «Хвоста» нет, однако…
Листок обернулся:
— Да, похоже… — Он вернул взгляд на дорогу. — И все же что предлагаешь?
Алексей сделал еще один поворот, прежде чем ответить:
— Если встреча произойдет или произошла где-то еще, то здесь ничего поделать нельзя. Придется вам возвращаться в Париж не солоно хлебавши, Алексей Николаевич… Хотя, возможно, еще и заедут — ближе к ночи, к примеру. — Он помолчал. — И все же за вновь прибывшими постояльцами надобно понаблюдать. И графиня, и люксембуржец подозрительно одинаково заказали на вечер столы в общем зале ресторана «Eden»… Чем черт не шутит! Вдруг эти оба и есть ожидаемые эмиссары!
— Или кто-то из них будет ожидать кого-то, кто войдет с общего входа… — крикнул Листок. — Только как пойму, кто из них кто?
— Мартин и вам заказал стол. Обедать будете в общем зале. Придите с некоторым опозданием. А как войдете, портье к обоим подошлет посыльных — по ним и распознаете, кто есть кто. Останется только понаблюдать, с кем будут общаться… Кстати, вот и Банхофштрассе. Остановлюсь у того бутика. Вам двадцать минут…
* * *
Алексей Николаевич намеренно спустился вниз на полчаса позднее заказанного времени. В фойе издали взглянул на стойку и, убедившись, что Айзенберг его заметил, направился было к дверям ресторана. Но, как говорится, коль утро не задалось, то и день не вышел! Парадная дверь внезапно распахнулась, и в фойе, раскрасневшись с легкого морозца, ворвалась Лотта Баккер. На ходу расплылась в улыбке, махнула издали и решительно зашагала навстречу.
Листок, несколько опешив, остановился. И не успел что-либо сообразить, как чертова вдова уже протянула ему ручку:
— Кажется, вы позабыли меня, герр Листок! Вот уже два дня, как от вас ни слуху ни духу!
«Как всегда, не вовремя!» — с горечью подумал Алексей Николаевич, но склонился и как можно галантнее коснулся губами протянутой ладони в узкой лайковой перчатке.
— Однако и милая фрау Баккер также где-то отсутствовала. Вы, как всегда, занимались делами?
Лотта рассмеялась:
— На этот раз нет, герр Листок! Сегодня, как ни странно, просто любовалась Цюрихом!
Лотта вдруг вырвала руку.
— Однако, герр офицер, вы полный невежа! Вы направляетесь в ресторан без меня! Только не смейте возражать — займите столик и закажите что-нибудь выпить! Я буду готова через двадцать минут — лишь приведу себя в порядок!
Алексей Николаевич только и успел, что раскрыть рот — вдова уже шуршала по направлению к лифтам. Вот бестия! Вновь некстати, вновь как ни в чем ни бывало, весела и кокетлива, а еще до неприличия безапелляционна! И все же — «Взвейтесь, соколы, орлами!» — хороша!
Метрдотель провел его к столу, прежде спросив, будет ли герр Листок обедать один и не будет ли он возражать, если к нему подсядут другие посетители. Алексей Николаевич возразил — он будет с дамой.
Стол был заказан весьма удачно — почти в центре зала, с хорошим обзором двух входов — со стороны гостиничного фойе и со стороны набережной. Он заказал шампанского и с тревогой стал всматриваться — нет, не в окружающих его людей за столами, ибо вновь прибывших постояльцев «Eden au Lac» в лицо он все равно не знал, — а во входящих в зал. И не по причине боязни пропустить посланных Мартином посыльных, а от беспокойства, что вдруг объявившаяся Лотта помешает ему разглядеть, к кому из сидящих в зале они обратятся, если войдет одновременно с ними. Он всматривался и внутренне надеялся, что Бог услышит его и посыльные войдут либо до
