искреннем убеждении, что поступает верно?”
Следующим днем вернулся посланный к аббату гонец и привез на словах одну лишь фразу: “Денно и нощно молюсь о вас. Призовите без промедления Амори, я тоже напишу ему”.
К вечеру случилось ужасное событие. Наш отец, граф Гумберт де ла Рош, скончался.
После обеда его состояние резко ухудшилось: у него начались страшные судороги, все тело скручивалось и сжималось, а минуты затишья сменялись криками боли от спазмов в животе. Капеллан вместе с неизвестным мне монахом-францисканцем отправились исповедовать и причастить умирающего.
Ты знаешь, дорогой брат, к нам постоянно заходят нищие и странствующие монахи за подаянием и ночлегом. Капеллан размещает их, узнает новости о других местах, а если среди них встречаются ученые монахи – рьяно обсуждает с ними теологические вопросы.
Когда меня позвали, священники уже вышли от отца и молча ждали у дверей. Я прошла мимо них к умирающему.
Мне сделалось дурно от увиденной картины. Отец был бился в агонии, его лицо приняло нечеловеческий синюшный оттенок, уши почернели. Среди его хрипов я различила повторяющееся имя нашей давно умершей матери – он звал ее на помощь. Вдруг он захрипел, приподнялся на кровати и испустил дух, завалившись на бок. Несколько мгновений его ноги еще подергивались, но затем все было кончено.
Не в силах оставаться с ним, я выбежала из комнаты и дико завыла, ухватившись руками за выступ окна в коридоре, чтобы не упасть. Затем, будучи не в силах стоять, я сползла на каменный пол. Не помню, сколько я пробыла там. Знаю, что кто-то подходил ко мне и что-то говорил, но напрасно: я не понимала ничего из-за душивших меня слез.
Что ж, я подхожу к концу моего рассказа. Весь день я собирала в памяти события последних недель, чтобы точно передать их тебе. Кроме того, это письмо помогло мне отвлечься от смерти отца и дарит мне надежду, что вскоре я смогу увидеть тебя и опереться на твои ум и храбрость.
Мне очень нужна твоя помощь.
Приезжай!
Любящая тебя, твоя сестра Агнесса де ла Рош.
Кто его помянет
Едва Амори успел дочитать письмо сестры, как неожиданный звук вырвал его из размышлений и заставил резко обернуться. В тёмном углу у окна, рядом с погасшими факелами, облокотившись спиной о пьедестал статуи святого Бернарда, стоял высокий грузный человек в коричневой монашеской тунике. Из-под натянутого на голову капюшона виднелись чёрные с проседью кудрявые волосы. Насколько возможно было рассмотреть в полумраке, у него на лбу сходились к переносице угрюмые складки, брови были саркастически приподняты, а глаза имели необъяснимый цвет. Крючковатый римский нос придавал лицу хитрое выражение, а широкие, гладко выбритые щёки говорили о человеке, любящем плотно поесть и непременно обильно запить съеденное доброй кружкой эля.
Он внимательно осматривал высеченные из камня фигуры святых и как-то по-особому поджимал губы, кивая головой всякий раз, когда приходил к некоему умозаключению.
– Эти отцы церкви да аббаты вечно выкинут что-нибудь этакое, – как бы невпопад, пожалуй, несколько раздражённо и с напором начал неизвестно откуда взявшийся незнакомец. – А потом иди и разбирайся с ними. Да и, признаться, жадноваты. Кроме того, всюду лезут со своими поучениями, вдобавок говорят на своей латыни. Только подумать – пишет: «magister tuus», да ещё и «amicus», а сам мог бы прислать мёду-то побольше. А так что же получается? Подарил застывшего прошлогоднего мёда, а что требует в ответ? Бросить всё немедленно, прыгать на коня и мчаться в Нормандию разбираться. Нет уж, это какая-то чепуха.
Человек, качнувшись, оттолкнулся от пьедестала и быстрыми шагами подошёл к разглядываемой статуе напротив. Приподнявшись на носки, он гулко постучал длинными костлявыми пальцами по лбу святого, прислушался, будто ждал ответа.
– Всё-таки как звучит! А вот при жизни так не звучал, вы не находите? – он двусмысленно хмыкнул.
Командор тамплиеров от тирады оторопел и нечленораздельно проблеял:
– Э-э-э.
– Вот только не надо спорить. Мрамор, конечно, высокого качества – чего не скажешь об остальном, – категорически отрезал гость и впервые повернулся к Амори.
Хотя рыцарь и не собирался спорить, а тем паче обсуждать качество мрамора и всего остального, было нечто, что он действительно хотел выяснить.
“Но вот что?” – голова Амори словно превратилась в бочку с дёгтем, и на поверхность всплывали лишь нелепые мысли: “О каких таких звуках он говорит? И при чём здесь мёд?”
Амори встряхнул головой, пытаясь сосредоточиться.
“Кто этот человек и что он здесь делает в охраняемой цитадели тамплиеров? Хотя и это не совсем те вопросы, которые стоит задать в первую очередь. А вот что действительно необходимо понять – как он оказался в запертой изнутри комнате?”
Во время рассуждений рыцаря монах перекатывался с пятки на носок и, как озорной воробей, наклонял голову то в одну сторону, то в другую, чтобы лучше рассмотреть потуги тамплиера.
– Абсолютно верный вопрос. Да, конечно, я и на вашем месте был бы поражён. Сижу, читаю письма родных и близких, грущу от нахлынувших воспоминаний, и вот откуда ни возьмись влезает посторонний. Тут любой задумается, что ж это тогда такое, если в момент тревоги и тоски послышатся в углу смешки, – послышался вкрадчивый голос незнакомца.
“Он что, угадывает мои мысли? Неужели нечистая сила? Уж не сам ли чёрт сюда явился?” – пролетели бессвязные мысли в голове Амори, и тут он похолодел, услышав ответ.
– Да помилуйте. Ну почему сразу чёрт? Дорогой граф, любому рассуждающему человеку эти вопросы сразу же придут на ум, а у вас они так и на лице написаны, да ещё вы изволите так забавно губами шевелить, помогая размышлениям, что все слова прочитать можно. Вот я и решил вас опередить.
Монах набрал в грудь побольше воздуха и важно представился:
– Всё намного проще. Зовут меня брат Адхартах, родом я из Шотландии. Я, как можете видеть по моему скромному одеянию, монах-францисканец. Пробраться сюда я смог потому, что однажды в лондонском Темпле мне попались старые записи о системе тайных входов в тамплиерские храмы. Если знать, где искать тайные метки снаружи, можно обнаружить лаз, о котором современные братья храма и не подозревают.
Граф в недоумении потёр лоб, как бы пытаясь собраться с мыслями и понять, что ему скороговоркой проговорил (вернее, пробежал по словам) странный посетитель.
– Секретный лаз? Я впервые об этом слышу.
Монах пожал плечами.
– Это делалось на случай осады при строительстве цитаделей около ста лет назад. Нынешние уже возводят без них: кто же в своём уме будет
