оружие.
Закономерно, что к вечеру его голова оказалась на той же пике. А вела восстание высокая женщина с жёлтыми глазами. Яростная в бою, как бешеный медведь.
Утром следующего дня под стены города вышел легион. Я отряхнул снег с мехового ворота, поправил шубу. В глубине строя затрубил рог, призывающий к переговорам. Со стен на легион с ужасом смотрят горожане. Замученные бессонной ночью, состоящей из огня и крови.
Ворота распахнулись, пропуская делегацию. Впереди шагает совсем мальчишка, держащий белый флаг. Следом за ним идут уцелевшие дворяне, а во главе Люта. Оборотница одета по мужской моде, отчего выдающиеся женские признаки кажутся ещё больше. На плече держит боевой топор, а в другой руке вместительный мешок.
Мальчишка остановился, его трясёт, а на меня смотреть и вовсе боится. Люта же вышла вперёд, я остался в седле. Женщина показательно отбросила топор в снег. Голос её зычен и груб, а горожане жадно вслушиваются, ловя каждое слово, как пёс угощение.
— О, Великий император, этот город умоляет о пощаде. Мы признаём твою власть над нами и всеми землями. Прими же наш скромный дар в знак почтения. — Она развязала мешок, и в снег, одна за другой, посыпались головы. Выпученные глаза, безобразно распахнутые рты. — Эти жалкие отродья алкали трона, но ваши верные слуги покарали их.
Ах, как играет. Такой талант пропадает в политике, ей бы в театре выступать. Увы, театров этот мир не увидит ещё очень долго, пока столицу не отстрою заново... Ну, раз мы затеяли представление, идти надо до конца.
Сейчас Люта набирает политический вес, среди народа и дворянства. Она не только героиня восстания, но и спасительница города, и горожане должны видеть это. А потом слухи побегут вперёд легиона.
Я спрыгнул с коня и медленно подошёл к «волчице», та склонилась ниже. Отрубленные головы смотрят на меня стеклянными глазами и беззвучно вопят.
— Кто же ты, женщина, коль говоришь от лица всего города?
Голос мой взмыл к холодному небу и подхваченный ветром улетел за крепостную стену. Среди делегации затесался и писец, что скрипит гусиным пером по пергаменту.
— Я ваша покорная слуга, не больше, ни меньше. — Столь же громко ответила Люта.
Интересно, будь она в волчьей форме, на этих словах хвост бы мотылялся?
— Я вижу твои дары, я вижу твою решительность и любовь к этому городу. Подними голову и смотри на меня.
Она подчинилась, а я медленно потянул меч из ножен. На стенах ахнули, запричитала одинокая баба. Мёртвая сталь плашмя опустилась на плечо оборотницы, сначала на правое, затем на левое. Люта сглотнула, на миг она подумала, что и её голова упадёт к дарам.
— Я ценю храбрость и преданность. — Продекламировал я. — Отныне ты и твой род, защищаете этот город и всё королевство, как мои доверенные ставленники. В качестве особого дара я даю особый статус, автономии в составе империи!
***
Легион после марш-броска расквартировался в городе, благо домов освободилось немало. А я и Элиас отправились в замок. Проходя по опущенным воротам, полуэльф бросил взгляд на выбитый из стены кусок, посмотрел на меня. Но я не отреагировал. Во дворе всё ещё пахнет гарью, а внешняя стена почти черна от копоти.
— А ты тут покуролесил. — Прошептал Элиас, наклонившись ко мне. — Даже обидно, что с собой не взял!
— Тебе тут куролесить куда интереснее будет. — Фыркнул я и кивнул на шагающую впереди Люту. — Я видел, как вы друг на друга смотрите.
— Ну... — Промямлил Элиас, как безусый юноша, даже покраснел или это от мороза.
— Автономия, это, кстати, свадебный подарок.
— Но я... э... ну... спасибо. — Выдавил полуэльф.
Как бы я не доверял оборотням, но лучше рядом с ними будет доверенное лицо. Тем более, если они сбрендят, будет кому разобраться.
Внутри замка запах гари только сильнее, а к нему примешивается смрад крови. Стены вычищены, влажно блестят. Люта провела нас в чистую комнату, жестом отослала лишних дворян и рухнула в кресло. На столе уже стоят блюда жареного мяса и другой снеди, не слишком королевские, но сытные.
— А я думала ничего не выйдет... что меня не примут, как... королеву.
Я ухмыльнулся и взял с тарелки большой кус, снаружи мясо прожарено до сочной корочки, а внутри брызжет кровью. Ох уж эта волчья кулинария. Элиас сел рядом с Лютой, но не слишком, чтобы не нагнетать неуместную неловкость.
— Страх. — Сказал я, утирая брызги крови с губ. — Страх и потрясение, орудуя ими на трон, можно посадить хоть коня, не то что женщину. Твоё дело удержаться у власти и быть верной мне. Кстати, я удивлён, что оставила в живых тот сброд.
— Они теперь наши. — Люта оскалилась в попытке улыбнуться. — Немощные щенки, но полезны.
— Хорошо. Утром мы отправляема дальше, а ты готовить людей и город к войне летом. Мне нужны столько доспехов и оружия, сколько могут сделать кузнецы. Если надо, пусть умирают за работой, но каждый пехотинец должен получить превосходное снаряжение.
Черты лица оборотницы заострились, но она пересилила себя и кивнула.
— Будет сделано, господин.
— Хорошо, а поскольку времени осталось мало. Оставлю вас наедине.
Я вышел из комнаты быстрее, чем она успела ответить. На языке и глотке остался гадостный привкус крови. Как вампиры вообще питаются этой дрянью? Ладно, ладно, первый шаг сделан, осталось не так много.
После устранения Жана часть его союзников переметнулась ко мне. Сейчас весть о захвате разлетится по соседям и они... я мотнул головой и оскалился. Нет. Они не должны сдаваться, они обязаны встать рогом и драться.
Мне нужен повод пустить по ветру хотя бы один город вместе со всеми жителям. Ну, большей их частью, чтобы остальные трижды подумали перед тем, как выступить против меня.
Глава 20
Зима самое плохое время начинать осаду, как по мне. Склады забиты провиантом, враг и сам не горит желанием выходить в холодный и страшный мир. Даже поля бесполезно жечь. Огромный минус, если у тебя нет осадных орудий, ведь зимой сколотить даже одну баллисту — задача на уровне божественного чуда. Дерево не высушить на морозе, даже изначально идеальные брёвна корёжит от холода.
Хвала Тьме и мне, естественно, подготовился на славу. Разобранные баллисты едут в повозках, надёжно промасленные и укрытые от непогоды.
Следующие два «королевства» сдались к моему неудовольствию.
