любовь наслаждалась собой. Захотелось взять его за плечи и потрясти.
«Дура, – снова обозвала она себя в автобусе. – Надо было спросить сразу и не разводить вот это вот все». Автобус застрял в пробке, поэтому вышли раньше и до ресторана добрели пешком. Снова устроились за столиком у окна.
– Ты впервые в Петербурге? – спросила Лена после того, как официант принял заказ.
– Нет, второй. Я не рассказывал? – удивился Костя. – Мы с папой были здесь, оформляли документы. В двухтысячном.
– Жаль, что не встретились, – сказала Лена, мечтательно глядя в окно.
Его реакцию, к своей досаде, она увидеть не успела, потому что к ним сунулся официант, закрыв лицо Кости меню.
– Извините, у нас больше не осталось паштета. Могу предложить другую закуску?
Костя задумчиво смотрел меню, и Лене показалось, что он думает, как бы ловчее соврать.
– Давайте карпаччо, – сказал он.
Официант кивнул и ушел, прихватив меню.
Костя поднял на Лену взгляд.
– А почему мы должны были встретиться?
– Я же говорила вчера, – спокойно объясняла Лена, продолжая наблюдать за реакцией собеседника. – Мы здесь с девяносто девятого.
– С мамой? – тупо переспросил Костя.
– Конечно с мамой, с кем же еще.
Костик задумался на несколько секунд. Он выглядел растерянным. Лене показалось, что он не играет, но она продолжала наблюдать.
– Мы приезжали летом в двухтысячном, жили здесь почти месяц. Не знали, что вы тоже здесь, – сказал он.
– Надо же, – протянула Лена, чувствуя фальшь в голосе. – Мы тут жили уже год, я поступала в универ. В квартире рядом, кстати. Минут десять отсюда.
Взгляд Костика растерянно блуждал по Лене, Исаакию, ресторану. Официант принес шампанское.
– За Питер, – сказала Лена, поднимая бокал за тонкую ножку.
Они чокнулись, и стекло зазвенело.
– За встречу, – сказал Костик.
– Может, если бы увиделись с тобой тогда, все было бы по-другому, – сказала Лена, выпив половину своего бокала.
– Да уж, – скупо ответил Костя.
– Наверное, вы за месяц много чего здесь посмотрели? Почему Исаакий не успели?
– Мы особо нигде не были. Папа решал какие-то дела с документами. – Лену умилило, как мягко Костик произнес «папа». – Сначала поехали в Казахстан, в Чаглинку. Документы на дедушку искали.
– О, ты и там был с ним?
– Да. Родители, я говорил, не смогли интегрироваться. Папа ездил посмотреть, как оно, на родине. Потом предложил съездить в Москву и Петербург. В Москве мы были три дня, а в Питере решили задержаться. Папа искал работу, но с его советским конторским опытом нигде не был нужен.
К концу монолога речь Костика замедлилась, запнулась. Он наморщил нос и стал некрасивым, рыжим, с неприятными морщинами у глаз. Лена делала вид, что не понимает. Официант принес закуски. Лена уткнулась в свои артишоки, с сочувствием видя отчаяние Кости оттого, что ему открылась истинная причина их месячных каникул в Петербурге. Наверняка скверно узнать, что отец снова изменял матери. Лена ела артишоки и смотрела в окно. Они снова выпили, на этот раз за красивый город. Когда печаль в глазах Костика немного притупилась, Лена снова принялась за расспросы.
– И чем ты занимался в тот месяц?
Костик дернул плечом.
– Ничем. Папа снял квартиру в обычном районе. Он уходил на… – глаза Костика заметались, – на собеседования, а я сидел дома и смотрел телик, что там парню может быть интересно. Денег у нас было немного, так, погулять по городу.
– Ты разве не поступал в вуз в тот год? – спросила Лена.
– Нет, в Германии учатся на класс дольше, – ответил Костя. – Мы с папой только один раз прогулялись по Невскому. Мать потом орала, что он не показал ребенку Ленинград. – Он внимательно посмотрел на Лену. – И правда, жаль, что не встретились.
– Не говори, что вспоминал детсадовские дела, – усмехнулась Лена. Шампанское уже гуляло весельем в голове.
– Ну, не скажу, что не вспоминал, – подумав, ответил Костя. – Такой настойчивой девушки мне больше не попадалось.
Он говорил искренне.
– Как мило, – съязвила она.
– Я хорошо запомнил то лето. И как мы с мамой к вам приходили – тоже помню.
– Твоя мать, наверное, нас ненавидела? – спросила Лена.
– До сих пор отцу припоминает. Видимо, не зря, – он грустно посмотрел на Лену.
Она опустила глаза. Официант забрал пустые тарелки. Костя подлил еще шампанского. Они молча чокнулись и выпили. Костя выпил залпом весь бокал, и Лена подумала, что, пожалуй, пора закругляться.
– Когда вы уехали? – спросила она.
– Вроде в конце августа.
– Точно не помнишь? – поднажала Лена.
Костик задумался.
– Нет, не помню.
– Если ты еще учился в школе, может, к первому сентября улетели?
– Нет, – Костя отрицательно помотал головой. – В Германии такого нет. Там плавающее начало учебного года. Зависит то ли от земли, то ли от школы. Тебе зачем это?
Официант принес горячее. Лена уткнулась в свиные щечки с пюре. Костя забыл о своем вопросе и снова начал рассказывать о квартире. Его рассказ сыпал подробностями, как обычно делают эмигранты: широкоформатный телевизор, теплые полы, голосовое управление светом.
– У вас есть голосовое управление светом? – неожиданно спросил он.
– Нет, по старинке щелкаем, – ответила она.
Лена попыталась вспомнить, о чем спрашивал ее Костя до этого момента, и вышло, что это был первый личный вопрос, кроме того, что она желает выпить и съесть и не холодно ли ей. Костик тосковал из-за предательства отца, но по-прежнему присваивал Лену. Он не спросил, когда ей нужно домой, не задал вопрос о муже и дочках, хотя знал об их существовании.
Костя не услышал ответа Лены и уже рассказывал о районе, в котором находилась квартира. «Не найти тебе невесты, чувак», – подумала Лена. Она отвлеклась от разговора и улетела мыслями к потенциальной жене Кости. Его странности могла бы не замечать женщина попроще, но, увы, по манере общения Лена угадала, что Костя не пойдет на снижение ставок. В Костином пиджаке, который он повесил на спинку стула, заиграл телефон. Он достал его, посмотрел, кто звонит, и положил экраном вниз. Пришел официант забрать пустые тарелки. Лена и Костя синхронно убрали со стола руки.
– Видишь, действуем как команда, – подмигнул Костя.
Лена криво улыбнулась в ответ, и ее взгляд перехватил уходивший с тарелками официант. Она отвернулась к Исаакию и закатила глаза. Когда она снова посмотрела на Костю, он перевернул телефон, и там загорелся экран разблокировки. Лена пристально следила за его руками. Костя нарисовал на экране символ, который мгновенно исчез, и телефон засветился.
«97639 – прошептала про себя Лена и повторила еще несколько раз: – 97639, 97639, 97639, 97639, 97639».
Костя заказал еще шампанского, потом извинился, встал и отошел к барной стойке. Лена слышала, как он вполголоса спросил у бармена, где находится туалет, а потом направился в сторону, в которую указал бармен. Не дожидаясь, пока Костя исчезнет из виду, Лена схватила его телефон и, краем глаза видя, как за ней наблюдает их официант, разблокировала и принялась копаться в книге контактов. Контакт «Папа» она нашла сразу же по поиску, он был написан на русском. Большинство имен, даже немецких, тоже были вбиты на русском. Костя тоже так себе интегрировался. Она сфотографировала номер отца и положила телефон Кости на место экраном вниз. Потом торопливо протянула руку, выключила телефон и уткнулась в свой как раз в момент, когда Костя вышел из туалета. Он сел на свое место и положил руку на руку Лены. Краем глаза Лена заметила, как наблюдавший за ней официант отвернулся, прикрывая рот. Будет что рассказать коллегам сегодня.
Костя переставил пластинку в начало мелодии и заговорил о районе, в котором находится его квартира. Лена кивала и расспрашивала, куда можно сходить в городе и чем он занимается помимо работы. Было любопытно достроить полный портрет. Помимо работы Костик ходил в спортзал и играл на приставке. Через полчаса она попрощалась и быстро ушла, сославшись на то, что пора забирать дочек. Дочек и правда пора было забирать, потому что свекровь уже написала два сообщения. Костя c нескрываемой досадой и недоумением помог ей надеть пальто и проводил до выхода.
Но по дороге Лена передумала. Написала мужу,
