самыми разнообразными почерками.
Передохнул, взялся за вторую папку и искоса посматриваю на Марию Федоровну: как там она? А она, против моих ожиданий, вроде бы и не устала даже. Грызет себе ноготок и внимательнейшим образом разглядывает листики. Разглядит, сверится с доверенностью-фальшивкой и принимается за следующий.
— Ну как? — спрашиваю.
— Нормально, — говорит. — Как вы думаете, Сергей Саныч, а не мог ли он или она изменить почерк?
— Мог.
— Значит, ищем только ошибку?
— Ошибку, — говорю, — и очень похожую печать.
— Ага, понимаю.
И преспокойно склоняется над своей папкой.
Листаем. Мария Федоровна побыстрее, я — помедленнее, ибо, помимо прочего, озабочен еще одной проблемой — как сохранить рубашку хотя бы в относительной чистоте. И откуда только в канцеляриях заводится пыль?
Мария Федоровна сочувствует:
— Испачкались?
— Есть маленько.
А сам завидую ей: у нее платье с короткими рукавами.
— Подождите, — говорит, — я сейчас...
Уходит и минут через десять возвращается с трофеем — сатиновыми нарукавниками, стянутыми на обоих концах резинками.
— Вот, надевайте. Бухгалтерия нам жертвует. Жаль, что раньше не сказали.
К вечеру просмотрел я шесть папок. Мария Федоровна — столько же. И оба мы ничего не нашли.
— Шабаш, — говорю. — На сегодня хватит. Слышите, Машенька?
— Слышу.
— Тогда пошли.
— Куда?
— Как куда? Домой!
— А-а... Так вы, Сергей Саныч, идите, а я немного задержусь. Часика на два.
Что же, и это мне знакомо. Тоже когда-то испытал. Однообразная, кажется, работа, а захватывает. И еще возникает само собой хорошее такое соревнование: кто первый найдет? Не хочется отрываться... Но, думаю, оторвать все-таки придется, иначе весь твой интерес, милая Машенька, быстро пропадет. Выдохнешься.
— Завтра продолжим, — говорю. — И нечего морщиться. Извольте подчиняться дисциплине. Ясно?
5
Не повезло нам и на второй день, и на третий в наших поисках «пикейних» одеял. Но я не очень унывал. Напротив. Постепенно, с каждым прочитанным документом, у меня росла уверенность, что хищение совершено не без помощи кладовщика Фадяшина. Он мог в сговоре с одним из работников гостиницы, имеющим доступ к печати и штампу, сфабриковать подложные документы и выдать по ним сообщнику одеяла и скатерти. Убедительно? — думаю. И сам себе отвечаю: убедительно. Подходят «приметы» Фадяшина к приметам преступника, выжатым нами с Марией Федоровной из фальшивок? Подходят. Подписи должностных лиц ему известны. Нумерацию нарядов и места расположения гостиниц знает. Знает и порядок оформления документов. Если же ко всему этому прибавить, что вещи выданы без проверки паспорта, то получается вполне сносный следственный пейзаж.
А тут и Мария Федоровна масла в огонь подлила.
— Знаете, — говорит, — я вот что подумала: а ведь женщина-то эта, Антипова, наверняка должна была знать, что одеяла есть на складе. В доверенности у нее паспорт указан неправильно, и она рисковала: у нее могли попросить паспорт. Правда?
— Правда.
— Ну вот, а если б одеял не оказалось, пришлось бы ей прийти снова и рисковать во второй раз... Не все же кладовщики такие ротозеи, как этот Фадяшин...
Изложено немного путано, но мысль верная. В практике редко случается, чтобы преступник делал вторую попытку совершить хищение там, где первая сорвалась.
Приплюсовал я это соображение ко всем остальным, и версия с Фадяшиным показалась мне довольно-таки правдоподобной.
Рассказал о ней Марии Федоровне. Выслушала.
— Здо́рово! — говорит. — Прямо как на ладони. Ну и здо́рово же, Сергей Саныч! Ой и молодцы же мы!
— Молодцы, да не совсем.
Осторожничаю. Но Мария Федоровна уже понеслась.
— Да что вы! — восторгается. — Да я бы на вашем месте, Сергей Саныч, сегодня же обыскала его квартиру. Пока не поздно. Не понимаю, почему вы медлите? Ждете, чтоб он скатерти и одеяла продал?
Признаться, я и сам об этом думал. И даже казалось мне, что я чрезмерно осторожничаю и напрасно тяну — ведь Фадяшин, окажись он вором, наверняка постарается побыстрее сбыть с рук похищенное. И сам себе возражаю. Ну а что, думаю, если версия все-таки ложная? Придешь ты к человеку, перевернешь у него дома все вверх дном, а потом письменное извинение посылать: простите, дескать, уважаемый?..
Нет, рано идти к Фадяшину с обыском. Рано.
Однако отказаться от версии оснований тоже не было. Дал я поручение установить связи Фадяшина, принял еще кое-какие меры и решил выждать несколько дней. Все, думаю, решат ответы. Окажется среди друзей кладовщика работник одной из гостиниц — прибавится к моей версии новое звено. Установят, что Фадяшин в последнее время живет не по средствам — приплюсуем еще одно. Тогда и разговор будет другой.
Но Мария Федоровна не успокоилась. На пятый день бесплодного нашего сидения над пыльными папками пустила она в ход несколько неожиданный козырь.
— Помните, — спрашивает, — вы назвали Фадяшина божьей коровкой? Помните, Сергей Саныч?
— Предположим, — говорю.
— Здорово вы угадали. Он такой и есть — маленький, тихонький, и голосок писклявый. Настоящая божья коровка.
— Стоп, — говорю. — А вы откуда эти подробности знаете?
А сам думаю: час от часу не легче, что она там накуралесила?
Рассказывает. Сухо так, словно не она, а я перед ней виноват. Ей, видите ли, кажется, что я иду по слишком сложному пути, не уделяю должного внимания личности предполагаемого преступника, а поэтому она решила предпринять самостоятельный шаг и вчера побывала на складе, где работает Фадяшин, — благо склад находится через квартал от треста, и она успела уложиться в обеденный перерыв. С Фадяшиным она не говорила, просто постояла в сторонке, наблюдая за ним, и в результате такого визуального наблюдения установила, что он похож на божью коровку и вдобавок, по ее мнению, человек противный и нудный.
— Все? — спрашиваю ледяным тоном.
Оказывается, нет. На складе ей долго пробыть не удалось, так как там начинался обеденный перерыв, и Фадяшин вместе с двумя другими кладовщиками пошел в столовую.
— И вы?..
— Пошла за ними. И очень интересные вещи узнала, так что не жалею. Фадяшин, оказывается, на-днях выиграл пятьсот рублей по трехпроцентному займу. Сам хвастался... Но скупой он ужасно. Знаете, чем он своих товарищей с выигрыша угостил? Ни за что не догадаетесь! Купил им по стакану киселя!..
Сказала, и радуется своей наблюдательности. Вот, мол, я какая!
Выложил я ей тут все, что о ней думаю. Сказал, что за следующую выходку буду
