Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
основавшихся на легенде с мулами и утверждавших, что они были привезены приехавшими монахами в 750 году, православные говорят, что прах Григория Богослова, умершего 25 января 389 года в Назианзе и там похороненного, был привезен в Константинополь в 950 году императором Константином VII Багрянородным. Там мощи и оставались вплоть до разграбления Константинополя в 1204 году крестоносцами, прихватившими их вместе с другой добычей.
Разница в датах – разница в законности обладания: одно дело, если они достались католической церкви от беженцев, доставивших их в Рим по собственной воле и с полным на них правом, но совсем другое, если их притащили крестоносные грабители, укравшие их из греческих церквей. Никаких документов, прямо подтверждающих ту или иную версию, не сохранилось. 11 июня 1580 года – это точно документировано – мощи были торжественно перенесены в базилику Сан Пьетро по повелению папы Григория XIII, пожелавшего иметь мощи своего тезки и небесного покровителя поближе к своему дворцу. В монастыре он оставил только руку святого. Кости Григория Великого почтительно хранились в Сан Пьетро до 26 ноября 2004 года, когда Иоанн Павел II в знак примирения церквей возвратил – не даровал, а именно «возвратил», как было указано в папской булле – святыню православию. Теперь драгоценные мощи хранятся в соборе Святого Георгия в Стамбуле. Решение Иоанна Павла II стало подтверждением версии более позднего появления святыни в Риме, но документ, в котором монастырь назван monasterio SS. Mariae et Gregorii in Campo Martio, Святых Марии и Григория на Кампо Марцио, датируется 12 октября 937 года.
* * *
Кроме того что Григорий Богослов один из наиболее почитаемых деятелей христианской церкви, он еще и очень большой писатель. Не меньший, чем Аврелий Августин, который по праву считается одним из величайших писателей Европы. Блаженный Августин был несколько младше – лет на пятнадцать – Григория Богослова, и вряд ли они друг о друге знали, но воспитала обоих одна и та же культура – культура поздней Римской империи. Августин родился и жил на алжирском берегу Африки, будучи связан с городом Гиппоном, Григорий – в Каппадокии в центре Малой Азии, в городе Назианзе; оба города примерно сопоставимы. Затем деятельность Августина была связана с Римом и Миланом, Григория – с Константинополем и Афинами. В IV веке Италия была уже гораздо более провинциальна, чем Греция. При сравнении произведений обоих это ощущается: стиль Григория более изощрен. Тем не менее именно Августин занял в европейской литературе более почетное место в силу того, что писал на латыни. Он более известен на западе, и именно он считается предтечей психологического романа.
Литературные достоинства творений Григория Богослова столь же высоки, как и творений Августина. Вот один из примеров, «Письмо 92, обращенное к архонту Келевсию», градоначальнику Назианза. Архонт посетил Григория и выразил некую досаду на излишнюю молчаливость хозяина, который ответил ему следующим: «Поскольку ты, добрый и вежливый, обвиняешь меня в молчании и неучтивости, то изволь, сложу для тебя не совсем нескладную басню. Не отучу ли ею и тебя от говорливости? Ласточки смеялись над лебедями за то, что они не хотят жить с людьми и показывать другим своего искусства в пении, но проводят жизнь на лугах и реках, любят уединение, и хотя изредка попевают, однако же, что ни поют, поют сами про себя и как будто стыдясь своего пения. “А мы, – говорили ласточки, – любим города, людей, терема; болтаем с людьми, пересказываем им о себе то и другое, что было в старину в Аттике, о Пандионе, об Афинах, о Тирее, о Фракии, об отъезде, свадьбе, поругании, урезании языка, письменах, а сверх всего об Итисе и о том, как из людей стали мы птицами”. Лебеди, не любя говорить, долго не удостаивали их и слова, когда же соблаговолили дать ответ, сказали: “А мы рассуждаем, что иной придет для нас и в пустыню послушать пение, когда предоставляем крылья свои зефиру для сладких и благозвучных вдохновений. Потому поем не много и не при многих. Но то и составляет у нас совершенство, что песни свои выводим мерно и не сливаем пения своего с каким-нибудь шумом. А вы в тягость тем людям, у кого поселитесь в доме; они отворачиваются, когда вы поете; да и справедливо поступают; когда не можете молчать, хотя отрезан у вас язык, но сами, жалуясь на свое безголосье и на такую потерю, говорливее всякой другой речистой и певчей птицы”. Пойми, что говорю, говорит Пиндар, и если найдешь, что мое безголосье лучше твоего красноречия, то перестань осыпать упреками мою молчаливость. Или скажу тебе пословицу настолько же справедливую, насколько и краткую: лебеди запоют тогда, когда замолчат галки».
Легкий, прозрачный текст, но он нафарширован интеллектуальными аллюзиями столь же густо, сколь и лучшие образцы постмодернизма. Ласточки чирикают о мифах аттического цикла, весьма кровавого, посвященного первым царям Афин. Пандион – сын змееногого Эрихтония и нереиды Праксифеи, кою змееногость жениха не оттолкнула, быть может в силу того, что у нее самой был рыбий хвост. Их дитя Пандион, унаследовавший власть в Афинах, был вроде как нормально двуног. Он женился на своей тете по материнской линии Зевксиппе, тоже нереиде, родившей ему двух сыновей и двух дочерей. Все дети получились прямоходящими. Сыновья, Эрехтей и Бут, стали афинскими царем и жрецом соответственно, а старшая дочь Прокна была выдана замуж за царя Фракии Терея, приличного с виду человека, помогшего Пандиону в войне с фиванцем Лабдаком, дедушкой Эдипа. Он увез Прокну с собой, она, как полагается, тут же забеременела и родила сына, названного Итисом. С виду все было хорошо, никто не догадывался, какой на самом деле Терей садист-извращенец. Сдуру Прокна умолила мужа поехать в Афины и привезти к ней младшую сестру, еще девушку, повидаться. Терей поехал, увидел Филомелу, тут же положил на нее глаз, и, вместо того чтобы доставить к сестре, завел в лес и изнасиловал. Несчастная стала ему угрожать, но подлец вырезал ей язык, чтобы, во-первых, она замолкла, а во-вторых, чтобы никому ничего не могла сказать. Греческие девушки редко были грамотными, но зато прекрасно ткали, поэтому Филомела выткала всю свою печальную историю на чем-то вроде шпалеры. Где она это умудрилась сделать, непонятно даже у Овидия, создавшего уже современную, наиболее тщательно отточенную версию мифа, но каким-то образом Филомеле удалось передать свое тканое свидетельство Прокне, после чего та взъярилась и придумала месть похлеще преступления. Она сестру нашла, привела в дом, зарезала Итиса, совсем еще младенца, и, приготовив
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
