кто снимет кого-то из повешенных, сам будет повешен на той же самой ветке.
Из подобных описаний, видимо, и родилось выражение «лес насаженных на колья».
Помимо физических истязаний, Дракула выказывал большую склонность к различным формам психологических пыток: ему нравилось выманивать признание вины у осужденных на казнь, нравилось выворачивать дело так, будто бы осужденный сам навлек на себя смертный приговор. Дракула придавал необычайное значение искусству беседы, высоко ценил и вознаграждал способность к диалектической аргументации (умению разглядеть двойной смысл вопроса и ловко вывернуть его в свою пользу): случалось, что остроумный ответ на его каверзный вопрос спасал человеку жизнь. Тех же, кто попадался в расставленные Дракулой коварные словесные капканы, ждала неминуемая смерть.
Садистическую страсть Дракулы причинять физические и психологические страдания, безусловно, следует соотносить с нормами общественной морали и нравами того времени. Вовсе не Дракула изобрел и запустил в обиход массовые убийства, казни и пытки политических противников, нередко вместе с их детьми и домочадцами. По образу мыслей Дракула не очень далеко ушел от французского короля Людовика XI по прозвищу Вселенский Паук с его железными клетками, где он держал своих недругов. И своей жестокостью Дракула не сильно отличался от короля-бастарда Неаполя Ферранте (Фердинанда), который убивал своих врагов, коллекционировал мумифицированные трупы убитых политических противников и после похвалялся ими. Массовой резней в истории отметились и итальянские signori — реки крови в своих феодальных междоусобицах проливали в Перудже Одди и Бальони, семейства Колонна и Орсини в Риме, не отставали от них миланский герцог Лодовико Сфорца (по прозвищу Мавр), римский папа Александр VI со своим незаконнорожденным сыночком Чезаре Борджиа, а также Сиджизмондо Малатеста, недоброй памяти порочный правитель Римини, — все эти синьоры в той же мере руководствовались весьма нетребовательными этическими нормами своего времени.
Посажение на кол как способ казни и то не было нововведением Дракулы, хотя до него не практиковалось в таких широких масштабах. Эту казнь хорошо знали народы Азии, к ней прибегали турки, равно как и балканские правители, например тот же кузен Дракулы, господарь Молдавии Стефан. (В 1473 г. Стефан предал такой казни 2300 своих валашских арестантов, насадив их пупками на колья.) Вот и трансильванские саксонцы строчили судебные уложения, в которых посажение на кол конкретно упоминалось как мера наказания за ряд особо тяжких преступлений.
Но какой бы точный счет ни вести злодеяниям Дракулы, как ни оправдывать его жестокости духом времени и выискивать для некоторых из них справедливые мотивы, история документально и неоспоримо свидетельствует, что под конец его правления весь народ отвернулся от него. Многие современники Дракулы, в том числе его ставленники и присные, понимали, что рядом с этим злодеем никто не застрахован от страшной участи угодить на кол. И никак не подходил афоризм Tout comprendre, c’est tout pardonner («Все понять — значит все простить»), особенно потому, что некоторые зверства Дракулы не укладывались ни в какую разумную логику, а виделись проявлениями помраченного рассудка. Проще говоря, в ряде случаев он был повинен в бессмысленной, ничем не объяснимой резне.
При всем нашем нежелании вдаваться во фрейдистский анализ личности Дракулы мы вынуждены констатировать, что некоторые из его злодеяний, в особенности направленные против женщин, указывают на очевидные половые патологии, так и не получившие объяснения историков. Весь ритуал и механика посажения на кол, удовольствие от наблюдения за тем, как его жертвы поедают человеческую плоть, как и манера вырезать жертвам гениталии, свидетельствуют о патологических сексуальных отклонениях. Как представляется, один случай, упомянутый в русских сказаниях о Дракуле, неплохо иллюстрирует всю меру злобы, которую он питал по отношению к женскому полу. Как-то раз, повествует нам рассказчик, одна из любовниц Дракулы стала уверять его, что беременна от него. Дракула сильно разозлился, поскольку был уверен, что она лжет. Сначала он велел обследовать ее, а когда узнал, что она решила превратить его в посмешище, велел разрезать ей живот от грудей до гениталий и рассечь матку. И пока она умирала в страшных мучениях, Дракула цинично заметил: «Пускай теперь весь мир увидит, где я побывал».
Чем объяснить зверскую жестокость подобных преступлений? Ответ напрашивается сам собой, и даже неспециалист может предположить, что Дракула, по всей видимости, страдал частичным половым бессилием. И ритуал посажения на кол, вероятно, давал ему удовлетворение взамен того, которое он не мог получить из-за собственной импотенции.
В нашем обзоре внутренней политики Дракулы, помимо творимых им вопиющих зверств, обращает на себя внимание еще ряд факторов. Мировоззрение и политику Дракулы можно определить, по крайней мере отчасти, как характерную для века, заставшего окончательное исчезновение феодализма, становление централизованного государства и возвышение среднего класса. В реалиях государства, которым правил Дракула, аргументы в пользу «модернизации» и обуздания боярской вольницы в верховной власти представляются тем более основательными, что над Валахией нависали постоянные внешние опасности, угрожавшие уничтожением ее государственности. А учитывая склад ума Дракулы, даже колосажание в иных случаях можно объяснить чисто утилитарными соображениями. Хорошей иллюстрацией здесь может послужить тактика террора, которую Дракула практиковал в отношении саксонских городов Трансильвании, и к ней мы сейчас обратимся.
Глава 5. Террор в Трансильвании
Всякий поклонник кино XX в. неизменно ассоциирует вымышленного графа Дракулу с Трансильванией. Ассоциация эта во многих отношениях подошла бы и реальному историческому лицу Владу Дракуле. Эта гористая местность, составляющая западную часть современной Румынии, — обширное плато в окаймлении Восточных и Западных Карпат, — в сущности, и есть «страна Дракулы». Влад Дракула родился и в ранние годы воспитывался в трансильванском городе Сигишоара, из этой же области происходила и его первая жена. Именно из Трансильвании Дракула отправился в поход на завоевание валашского престола, и именно здесь, в Трансильвании, он надеялся обрести моральную и материальную поддержку против своих внутренних и внешних врагов. Следует добавить также, что Трансильванию с Валахией издавна связывали тесные торговые отношения. В архивах городов Сибиу и Брашова сосредоточена наибольшая часть корреспонденции Дракулы; и, когда дела в Валахии шли наперекосяк, он неизменно искал прибежища в трансильванских городах — в Сигишоаре, Брашове или Хунедоаре. Отношения Дракулы с Трансильванией периодически омрачались разного рода инцидентами, которые разрастались до трагических масштабов и потому нуждаются в объяснении.
Особенно неровными были отношения Дракулы с сообществом трансильванских саксов. После того как Венгрия окончательно присоединила к себе Трансильванию, эти новые земли требовалось заселить, и венгерские короли призвали на них колонистов, главным образом из Германии, а те с готовностью откликнулись на призыв массовыми миграциями; первая произошла в XII в., а следующая — в конце XIII в., вслед за разорением городов и массовой резней, которыми сопровождалось вторжение орд Чингисхана и последующих монгольских завоевателей. Переселившихся в
