полетели куски камня, досок и горящие поленья в снопах искр. Полуэльфа и меня смело, швырнуло в противоположный конец комнаты. Удар о стену вышиб воздух из лёгких, а перед глазами всё расплывается, закручивается. В проломе стоит угловатая фигура, закованная в матовые латы с напылением из мёртвого серебра. За спиной медленно укладываются кожистые крылья, увенчанные шипастыми отростками.
Лицо твари скрывает гладкая маска с прорезями для глаз. Руки по локоть укрыты тонкой кольчугой. Предплечья обтянуты сухими, как верёвки, мышцами и серой кожей. В комнату ворвался ледяной ветер, раздувает искры и гонит к нам.
Рядом со мной поднялся Элиас, над левым глазом темнеет широкая рана, из которой кровь заливает лицо. Я с усилием встал, вытянул руку и отброшенный меч вернулся в ладонь, по пути, разметав обломки стены и стола.
— Это твой знакомый? — Спросил Элиас, смахивая кровь и нащупывая Тень Солнца.
— Впервые вижу.
Существо шагнуло, разводя руки, сверкнули металлические когти, а из-под маски донёсся глухой рык. Оно рванулось на нас, с размаху полоснула меня в лицо, но когти свистнули мимо. Элиас вогнал клинок в бок... Тень Солнца безвредно лязгнула об доспех и отлетела, тварь развернулась и локоть врезался в голову полуэльфа. Того опрокинуло навзничь, с такой скоростью, что в воздухе на миг остались капли крови.
Мёртвая Сталь пробила доспех, пока тварь отвлекалась, прошла через живот и... застряла. Тварь медленно повернулась ко мне.
— А вот это уже плохо... — Пробормотал я.
Хлёсткий удар отшвырнул в стену, я рухнул на обломки, задыхаясь и прижимая руки к груди. Губы лопнули, и кровь стекает по подбородку на грудь. Монстр опустил взгляд на торчащую из нагрудника рукоять меча. Клинок должен был разрезать органы, но существо даже боли не выказывает. Потянуло рукоять, клинок выдвинулся с раздирающим уши скрежетом. Девственно-чистый. Я вытянул руку и позвал. Меч дёрнулся в хватке, но остался зажатым.
Существо поднесло меч к прорезям в маске. Внимательно оглядело, ведя когтистыми пальцами по клинку. Металл странным образом отзывается на прикосновение. В толще вспыхивают символы и тут же гаснут, стоит пальцам удалиться.
— Да какого... — Прорычал я, поднялся, шатаясь, и шагнул к твари.
Оно отмахнулось, как от надоедливой мухи. Я нырнул под удар и резко выпрямился, вкладывая в удар всю силу ног и ускорение. Кулак врезался под маску и ощутимо хрустнул. Вспышка боли ослепила меня. А холодные пальцы сжались на голове, обхватив её, как яблоко.
— Хм... — Проскрипело существо, оттолкнуло меня.
Пол и потолок дважды поменялись местами, и я рухнул возле Элиаса. Бывший герой лежит неподвижно, под головой из раны натекла лужица крови. В голубых глазах отразился я, окровавленный, с отпечатком лапы на лице и тонкими царапинами. Зрачки сузились, а изо рта вырвался прерывистый стон. Элиас упёр ладони в пол, начал подниматься... пинок отшвырнул. Тело ударилось о дверь, пробило её и вылетело в коридор.
— Он будет лишни. — Проскрипел монстр, наклоняясь ко мне и вытягивая лапу. — Давно не виделись, внук.
Холодные пальцы сомкнулись на моей шее, и тело оторвало от пола.
— Что-то ты непохож, на моего деда... он был... выше...
— И это вся разница?
— А, да... шутки ты тоже не понимаешь.
— Эта оболочка, лишь облачение моей воли. — Скрип, вырывающийся из-под маски, режет уши, навевает воспоминания о воплях могильных нетопырей. — Хотелось лично удостовериться, что это ты, но обстоятельства помешали.
— И что теперь? Убьёшь меня?!
— За что? — Кажется, существо издало скрипучий смешок или просто выдохнуло. — Ты сделал мне самый лучший подарок, какой только можно придумать. Я благодарен.
— Знаешь... если прилетел благодарить, можно было просто постучать в дверь... Как... как ты выжил?
— Выжил? Я был мёртв ещё до твоего рождения, мальчик.
— Ты знаешь, о чём я говорю...
Пальцы не сдавливают шею, но висеть на ней ничуть не легче. Я вытягиваюсь в хватке, силясь найти точку опоры хотя бы большими пальцами. Ослабить удушающее давление собственного веса. Правая рука вытянута в сторону меча, но тот не откликается на зов. В глазах стремительно темнеет.
— Секрет.
— Я уничтожил все филактерии!
— Все о которых знал.
— Не думаешь же ты, что я буду так не предусмотрителен? В любом случае я хочу тебя предупредить. За тобой идёт то, что я так долго искал, а найдя... испугался.
В коридоре зажегся свет, слабый, но девственно-чистый. А затем его перекрыла тёмная фигура Элиаса. Маршал сплюнул красный сгусток и побежал на нас, занося кулак, окутанный сиянием. «Дед» выпустил меня и шагнул на встречу замахиваясь. Полуэльф оказался быстрее. Удар обрушился на маску и... голову твари сорвало с плеч, пробило насквозь и развеяло серым пеплом.
Обезглавленное тело постояло несколько мучительно длинных секунд, рухнуло на колени и завалилось набок.
Элиас сгорбился, зажимая запястье и рыча сквозь стиснутые зубы. Свет опал, став похожим на горящий газ, рассеялся. Тьма сгустилась, обволокла нас, рассеиваемая только тлеющими углями и луной.
Я встал на четвереньки, сотрясаясь от кашля, кое-как поднялся при помощи друга. Вновь вытянул руку и меч пристыженно скользнул в ладонь.
— Ну, поздравляю с возвращением, Герой. — Просипел я, похлопывая по плечу. — Каково это — вернуть силы?
— Наплевать. — Фыркнул Элиас, рана на лбу затягивается, словно сглаживаемый порез в глине, кровь высыхает и осыпается бурой пылью. — Что это такое вообще было?
— Ничего хорошего. — Ответил я, судорожно втянул воздух и добавил. — Совершено, ничего.
***
Пальцы задрожали получив отдачу от прерванного заклинания. Судорога поднялась по телу, сжимая дряхлые мышцы и органы. Не будь запасов мёртвого серебра, они бы умерли. В отличие от того, что поселилось среди них. Оно было мертво давным-давно. Левая рука разжалась, и шарик из мёртвого серебра, зажатый в ней, рассыпался в пыль.
Нежить втянула воздух чужими лёгкими, так привычно, и неестественно. Взяла со столика фарфоровую маску и медленно поместила на лицо. Рукав сполз до локтя, открывая тощую руку и дряблую кожу, на которой едва заметен грубый шрам, тянущийся от запястья к локтю и дальше.
Комнату освещает единственный светильник, а книжные шкафы кажутся древними обелисками. Нежить приложила ладонь к груди и запустила чужое сердце. Орган изношен настолько, что без подпитки серебром давно бы остановился навечно.
В дверь постучали, и зазвучал девичий голосок, с плохо скрываемой тревогой:
— Ваша Святость? Всё хорошо?
— Да, дитя, — ответил лич. — Я просто
