и совершать страшные вещи. Это не я. Это дух, это его гнев. Он монстр.
– В нашем распоряжении вся ночь, – сказал я. – Давайте во всем разберемся.
– Это как кошмарный сон, но наяву.
– Рассказывайте.
Я обратился в слух и стал ждать.
Где-то далеко-далеко гроза все еще бушевала над океаном. Мотылек танцевал у нас над головой, устремляясь к свечному блику на лице Будды.
– Я познакомился с ним в начальной школе, – прошептал Харуто, – когда мы были маленькими…
– С кем познакомились?
– С Кентой. – Молодой человек заерзал на подушке. – Мы были лучшими друзьями, представляете? Играли на холме, возвышающемся над городом. Устроили там укрытие и придумывали в нем истории. Потом вместе оказались в футбольной команде. Оба наших отца погибли, когда мы были детьми: мой – во время несчастного случая на рыбалке, а Кента остался без папы в пять лет. Самоубийство. – Он вздохнул. – Думаю, мы сблизились на этой почве, потому и стали как братья, ведь нам нравились одни и те же телешоу, а в средней школе – одни и те же девушки. У нас были непростые отношения с матерями. Моя вечно все контролирует, а его, напротив, вообще ничего вокруг не замечает. Ну, знаете, из таких, которых больше интересуют дневные сериалы, выпивка, все такое. В начальной и средней школе мы с Кентой были вдвоем против всего мира. Как-то в лесу мы даже поклялись на крови всегда вставать друг за друга горой, что бы ни случилось.
Девушка Харуто придвинулась поближе, положила свою ладонь на его. Парень закрыл глаза, погружаясь в прошлое.
– Когда мы чуть повзрослели, то полюбили брать в прокате кассеты с японскими ужастиками и смотреть их, потягивая пиво, украденное у мамы Кенты. Друг постарше одолжил нам пиратку американского сериала «Твин Пикс», набиравшего тогда сумасшедшую популярность, и мы с Кентой тоже на какое-то время стали им одержимы. Пейзажи там были похожи на те, среди которых мы росли, понимаете? Сосновые леса и туман, много открытых пространств. В сериале рассказывалось о злом духе, который овладевал людьми и убивал, о поисках преступника. Мы притворялись, что попали в «Твин Пикс», повторяли известные фразы, слушали саундтрек. Очень зловещий.
Не открывая глаз, Харуто поежился:
– Но мне это, если честно, не нравилось. Я притворялся, чтобы и дальше дружить с Кентой, но сериал меня пугал. Когда хороший персонаж подошел к зеркалу и увидел, что оттуда ему улыбается злой дух с длинными волосами, меня пробрало до костей. Я неделями не мог смотреться в зеркало…
Снаружи бриз затих. Сначала по капле, а потом все чаще по крыше храма застучал дождь.
– Почему не мог смотреться?
– Потому что боялся увидеть его, убийцу.
Я особо не интересуюсь, что там идет у людей по телевизору, и, признаться, не знал, что это за сериал. Но чувство, исходящее от Харуто, было мне знакомо. Я подавил дрожь.
– Продолжайте.
– Так вот… Кента любил тот сериал. Он стал отращивать волосы, как у убийцы, – в общем, был одержим тем миром. У него начались проблемы в школе, он прогуливал уроки. Появилось в нем что-то… не знаю… темное, что ли. Он говорил страшные вещи. – Харуто простонал. – И мы с ним проказничали, да. Воровали из магазинов и задирали детей помладше. Но это ни шло ни в какое сравнение: его мать становилась все… э-э… хуже и хуже, а он говорил, что хочет… убить ее… И когда я смотрел на Кенту, он казался вполне серьезным. Я не знал, что делать…
– Должно быть, тяжело наблюдать, как с другом такое происходит.
Харуто кивнул:
– Я очень волновался за Кенту, но общаться с ним становилось все неприятнее. Когда мы перешли в старшие классы, то постепенно стали проводить все меньше времени вместе. Если он приходил на занятия, то проплывал мимо меня в коридоре, словно погруженный в свой собственный мир. Иногда Кента передавал мне записки, вкладывал их мне в ладонь и шептал: «Что бы ни случилось, Харуто-кун, я тебя всегда найду. Помни, мы связаны».
– А что было в записках?
– Всякая жуть. Например, «Скоро я это сделаю» или «Никто меня не остановит, у меня внутри горит пламя». И на всех был тот самый символ из сериала.
В комнате воцарилась тишина. Я подождал, давая Харуто время взять себя в руки. Мотылек порхнул к свече и отпрянул в тень.
– А что дальше, Харуто?
– Дальше… дальше в нашем районе произошла серия поджогов. Пострадали лишь мусорки и пара гаражей, но я знал, кто за этим стоял. Рядом с местом пожара на тротуаре мелом были начерчены символы, те самые, из «Твин Пикс», и так я понял, что тут замешан Кента. А в школе, если он вообще там появлялся, все его пугались: слишком странный у него был взгляд. Это все так печально, каннуси. Он ведь не всегда таким был. Случившееся – моя вина. Нужно было что-то сделать…
– А что именно случилось?
Харуто снова неловко заерзал. Его голос стал таким тихим, что почти слился со стуком дождя по черепице. Я наклонился к парню, чтобы лучше слышать, и краем глаза заметил, что в дальнем углу комнаты, под потолком, мотылек запутался в паутине.
«Такова жизнь», – подумал я. Череда моментов. Барабанящий дождь, молодой человек, изливающий душу, борьба мотылька, не знающего, что происходит вокруг. Тишина затягивалась. Я даже расслышал, как по веранде снаружи ползет улитка.
– Продолжайте, Харуто, – мягко подбодрил я, наклонился даже ближе, вслушиваясь в разрозненные обрывки истории.
– В школе случился пожар… начался за сценой в актовом зале в день выпускного. Двое учеников получили ожоги, еще человек шесть надышались дыма и угодили в больницу… – Харуто шумно выдохнул через рот. – Я увидел, как Кента убегает через черный ход, заметил все тот же символ на площадке рядом и… не знал, что делать. Вернулся домой, спать не мог… А на следующий день, пусть мы и поклялись на крови, отправился к директору и все рассказал. Приехала полиция, попыталась поймать Кенту на улице, но тот побежал к себе.
– И что он сделал?
Харуто начал чуть покачиваться, сжимая пальцами колени. Он сдавленно и неглубоко задышал, затем тряхнул головой под нарастающий сверху грохот дождя.
– Кто-то сказал, он напал на прохожую на улице, потому что она была похожа на его мать. Бросился с ножом. Та женщина чуть не умерла. Кенту поймали, отправили на лечение. И я боялся, каннуси, боялся, что он придет за мной и отомстит за то, что я его сдал. Если я оставался дома один, то постоянно смотрел в окно, пытаясь придумать, что сделаю, если Кента объявится…
