очередной сезон редких птиц!» – сказал я себе и повернул домой. Но не тут-то было. В Глостершире я встретил человека, который сообщил мне о колонии болотных камышовок – пернатой редкости, на свидание с которой я даже не рассчитывал; причем не просто сообщил, но провел меня на место, как бы между прочим давая понять, что это его открытие и его колония (пусть думает, главное, что птицам это не пошло во вред). Оставшись один, я отдался тому изысканному восторгу, который испытывает наблюдатель за птицами, оказавшись тет-а-тет с новым видом, ежечасно и ежедневно всё больше причащаясь его жизни. И пусть каждый из моих новых знакомцев был невзрачным коричневым комочком, невзрачней соловья, комочком, который, даже взяв в руку, не сразу отличишь от хорошо знакомой тростниковой камышовки, чистотой пения он был на голову выше любого зимородка, как и любого цветастого тропического певца.
Колония болотных камышовок располагалась на плантации лозовых кустов-перволеток трех или четырех футов высотой с густым нижним ярусом из высокого разнотравья, осоки, таволги, окопника и крапивы. Местность была влажной и болотистой, однако без окон открытой воды, за исключением небольшого пруда, служащего для всех малых птиц в окрестности водопоем и купальней.
Плантация площадью в семь или восемь акров была с трех сторон окружена плетнями и живыми изгородями из вязов и дубов, с четвертой стороны – подстриженными ивами, и как на ладони просматривалась с пятифутового кургана, ставшего моим наблюдательным пунктом. Всего я насчитал около девяти пар болотных камышовок; сделать это было несложно: каждая пара имела свою территорию, и бдительные самцы либо гоняли чужих жен, либо преследовали соперников, либо, вдоволь погоняв и попреследовав, пели с верхних веточек лозовых кустов. Как я вскорости обнаружил, эта колония входила в состав целой группы колоний, в сумме насчитывающей около семидесяти пар. А между тем еще несколько лет назад считалось, что болотная камышовка у нас… не гнездится! Те особи, которые встречались, слыли залетными с континента, и нужен был мистер Уорд Фаулер, чтобы на примере Оксфордшира доказать, что болотная камышовка является нашим регулярным летним видом, хотя и прилетает на несколько недель позже всех других перелетных птиц. Не правда ли, удивительно: в небольшой стране, кишащей орнитологами, просмотрен целый вид. Не может быть! – воскликнут орнитологи и коллекционеры, – как мы могли проглядеть вид с такой красивой песенкой, которая, тем более, совсем не похожа на песенки ближайших родственниц-камышовок: тростниковой и – барсучка. И всё же может! Ведь описанной мной колонии, точнее, группе колоний из семидесяти или более пар, много-много лет. Несомненно, есть и другие колонии: в Сомерсете и в целом на западе, а еще в Мидленде. Повсеместному распространению вида, на мой взгляд, препятствует его почти безоговорочная приверженность к лозовому кусту, который не гарантирует гнезду безопасности – скорее наоборот. Хорошо гнездам жаворонков и коростелей в кукурузе. Лоза же высаживается во влажной местности с буйным травостоем, и поскольку трава отбирает у лозы жизненное пространство и воздух, ее принято косить – косят же обыкновенно в середине июня, когда в большинстве гнезд птицы либо только отложили, либо насиживают яйца. Естественно, что большинство гнезд, прикрепленных либо к кусту, либо к хвостовым стеблям таволги, при этом уничтожается.
Столь подробные описания необходимы, лишь чтобы дать понять, что мы можем легко помочь болотным камышовкам вырасти числом, убедив фермеров и крестьян, которые выращивают лозу, подстригать траву не в июне, а в мае или позже. Просветительской работой могли бы заняться местные общества охраны птиц в Глостеншире, Сомерсете и других графствах, где будут находить подобные колонии.
Несомненно, из всех сладкоголосых птиц Британии ни одна так не нуждается в защите, как болотная камышовка, которую я осмелюсь включить в нашу большую певчую четверку, куда также входят черный дрозд, соловей и жаворонок. Я назвал черного дрозда первым за его изумительно чистый голос и мотивы, напоминающие нашу музыку. Что касается остальной троицы, то болотная камышовка, уступая соловью и жаворонку в громкости пения, равна им в сладкоголосости и однозначно превосходит в вариативности. А как иначе, если эта птичка обладает способностью пародировать других пернатых певцов, включая самых первых.
Тот весельчак, что знает все
Мелодии пернатых певчих,
И кто чредою дивных нот
Поет их разом.
Эти слова Роберта Саути – редкое достойное цитирования место в его томе бесконечной эпики – посвящены одной американской птице. Я говорю – достойное, потому что эти три с половиной строки дают более точное представление о пересмешнике, чем всё написанное о нем заокеанскими братьями Саути по перу.
И действительно, пересмешники – великие мастера подражания. Слушая, наверное, лучшего из них – белокрылого жителя Патагонии, – я заметил одну особенность: пародируя небольших птиц или же птиц со слабыми голосами, патагонский пересмешник соответственно понижает или приглушает голос, хотя, выходя из его мощного певческого органа, звук волей-неволей обретает силу и разносится далеко. В случае с болотной камышовкой всё ровно наоборот – мелодии тихих певцов воспроизводятся с безукоризненной точностью, громкие же напевы, хотя формой строго следуют оригиналу, издаются тише. Таким образом, камышовка может спародировать песенку певчего дрозда, но разнесется она не дальше, чем ее же имитация песенки пеночки-веснички. Здесь мне вспоминается строфа из сэра Джона Дейвиса:
Горнила своего не превзойдут
Земные и небесные тела:
Так маленькие зеркала нам жмут,
А их оправа пауку мала.
Вместе с тем приглушенные копии в исполнении болотной камышовки зачастую выходят нежнее и прелестнее оригинала. Можно сказать, что камышовка – гениальный пародист, который гармонично встраивает чужие песенки в собственные и идеально чередует мелодии. Это подметил еще Уорд Фаулер, который первым в Англии описал ее песенку. Читаем у него: «Несмотря на склонность к имитированию, в котором птица редко себе отказывает, в ее манере исполнения всегда слышится та нежнейшая серебряная струна, благодаря которой болотную камышовку ни с кем не спутаешь. Эта нежная серебряная струна является внутренним качеством ее голоса, стоящим наиболее близко, полагаю, к голосу тростниковой камышовки». Я тоже полагаю эту среброструнную нежность основным достоинством ее пения, но оценить ее как следует можно лишь сидя или стоя на одном уровне с певцом, занявшим место в камышах в нескольких ярдах от вас. С большого расстояния мне сначала показалось, что самец болотной камышовки исполняет собственную песенку, пересыпанную имитациями, и что спародированные песенки и фразы служат лишь избранными вставками – умелыми инкрустациями в его мелодию, представляющую собой одну тему с вариациями. Однако вблизи
