же спросил он и кивнул на асфальтовую дорожку, огибающую дом.
— Давайте, — пожала плечами женщина.
Некоторое время они шли молча, и вновь первая заговорила Валя.
— Как коляска? У вас получилось сделать что-то, или пришлось идти в мастерскую?
— Ходили в мастерскую, — кивнул Марат. — К счастью, удалось заменить колесо.
— А что, у этой женщины разве нет мужа, который должен заниматься подобными делами? Колёсами и… прочим?
— Муж есть, но он был на работе. Не мог же я бросить человека в беде!
— Марат, вы взрослый человек, потому должны понимать, что даже при огромном желании не сможете помочь всем !
— Поверьте, прекрасно понимаю. Но всем, кому могу , стараюсь помочь. Скажите, Валентина, — собеседник вдруг резко сменил тему, — а почему вы так тщательно соблюдаете инкогнито в творчестве?
— Не хочу праздного любопытства. И не люблю быть в центре внимания, — с готовностью ответила женщина.
— А ещё?
— Что «ещё?»
— Уверен, что есть другая причина. Вы пишете о знакомых? Или о себе?
Валентина меньше всего была расположена обсуждать данную тему, но не хотела быть грубой и невежливой с Маратом.
— На сто процентов — нет. Но вы правы в том, что я использую некоторые моменты из жизни близких и знакомых.
— И из своей тоже, — это не был вопрос, это было утверждение.
— Вовсе нет! Почему вы так решили?
— Уверен, что ваш первый роман «Её огонь» является автобиографическим.
— Ну, знаете…
— Да не кипятитесь вы, Валентина! — улыбнулся мужчина. — Я умею хранить чужие секреты и даже тайны. А почему я заговорил об этом… Видите ли, я много думал о ваших словах по поводу того, что мне нужно стать хуже, и пришёл к некоторым выводам. Вы всё ещё любите вашего бывшего мужа и мечтаете о том, чтобы он к вам вернулся. Вы написали об этом в своём романе.
Валя остановилась как вкопанная. Сначала женщина резко побледнела, а потом начала медленно краснеть.
— Послушайте, Марат, лучше остановитесь! Никто не давал вам права лезть в мою душу…
— Вы же сами хотели завершить начатый разговор и искали встречи со мной, Валентина, — мягко возразил собеседник. — Потому давайте договорим. Я считаю, что именно у вас есть тяга к так называемым плохим парням, потому и почти все ваши главные героини выбирают, простите,… чудаков на другую букву. Исключение составляет разве что лётчик, первая любовь Вероники из «Разочарованной». И теперь я должен стать… чудаком, чтобы обрести счастье? Что я должен сделать? Изменить женщине с её лучшей подругой или с её сестрой? Или с обеими сразу? Выгнать из дома надоевшую жену? Отказаться от собственного ребёнка? Лгать, изворачиваться, вести двойную жизнь? Превратиться в деспота? Нет уж, увольте! Такое счастье мне не нужно. Я верю в то, что обязательно встречу свою женщину, — ту, которая полюбит именно меня, таким, какой я есть. И от вас мне больше ничего не нужно — ни помощи, ни романов, посвящённых мне. Вам искренне желаю счастья! Прощайте!
Валя даже не успела ничего ответить. Марат стремительно удалился, и вскоре скрылся за углом дома.
* * *
«Ну и ладно!» — эту фразу Валя повторяла в различных вариациях по нескольку раз в день, мусолила, пытаясь хоть как-то облегчить душевные муки, однако терапевтического эффекта не наблюдалось. Не получалось отпустить ситуацию, ничто не помогало. Тем более, мысль о том, что она, Валентина, сама всё разрушила, лишь подливала масла в огонь сожалений, а временами даже страданий.
Кажется, жизнь давала ей настоящий шанс на счастье, но она его бездарно упустила, и вернуть хорошее отношение Марата, его внимание больше не получится.
С другой стороны, если предположить, что Марат — и вправду её судьба, то почему он так быстро отступился от неё, сдался? Каким образом это вяжется с такими истинами, как «От судьбы не уйдёшь» и «Судьба и за печкой найдёт»? Либо что-то не сходится, либо у Вали какая-то особая судьба, очень капризная и зыбкая.
На Дениса с некоторых пор даже смотреть не хотелось. Сейчас Валя искренне не понимала, как раньше могла считать его привлекательным и интересным. Теперь же было неприятно и как-то неудобно даже вспоминать о нём и тем более, сравнивать его с Маратом.
После того, как они выяснили отношения, Валентина видела Марата только случайно и почти всегда издалека. Если они встречались лицом к лицу, мужчина вежливо приветствовал её так же, как любую другую соседку, и проходил мимо.
Зато Денис, видимо почувствовав, что теряет едва начавший появляться интерес симпатичной соседки, решил форсировать события и пригласил Валентину на популярный музыкальный фестиваль в соседний город. А получив вежливый отказ, отреагировал непривычно язвительно, почти зло.
— Ну конечно, — холодно усмехнулся он, сузив глаза, — где уж мне тягаться с тем спортивным брюнетом… Как его? Маратом?
— Я не понимаю, о чём вы говорите, — нахмурилась Валя и попыталась, обогнув Дениса, пройти к подъезду, однако претендент в кавалеры преградил ей дорогу.
— Куда же вы, Валентина? Мы не договорили.
— Мне неприятен разговор в таком тоне. С какой стати я должна его договаривать?
— Да ладно вам, Валя! Не пытайтесь возноситься, будьте спокойнее и скромнее.
— Когда это я вела себя нескромно и заносчиво? — вскинулась женщина, хоть и понимала, что Денис специально провоцирует её.
— Ведёте вы себя как раз скромно, Валентина, но запросы у вас… Кстати, чтоб вы знали, ваш Марат ухаживает за Кристиной из первого подъезда, я уже несколько раз видел их вместе, так что поумерьте свой энтузиазм, он ничем не подкреплён.
— Пропустите немедленно, — сквозь зубы тихо заговорила Валя, — иначе я закричу. И больше никогда не приближайтесь ко мне! Если посмеете подойти, я буду вынуждена обратиться в полицию.
Удивлённый такой реакцией обычно тихой и улыбчивой соседки Денис отступил. Валентина быстро скрылась в подъезде и не успела увидеть, как опешивший собеседник сначала растерянно развёл руками, а потом покрутил пальцем у виска.
Перепрыгивая через ступеньки, женщина спешила поскорее оказаться дома и спрятаться за дверями от всех соседей мужского пола вместе взятых, никогда не видеть их и не слышать.
После этого случая Денис и вправду прекратил преследовать Валентину, зато его рассказ полностью подтвердился: она всё чаще видела вместе Марата и Кристину.
Конечно, у Вали на душе скребли
