открылась, но входить не спешили.
— Ну всё, я дома. Благодарю, что проводили, ваше сиятельство.
Раздался мужской смех.
— Ну сколько раз говорить, правильно сказать — ваша светлость. Я же князь, а не граф. — В последнем слове чувствовалось пренебрежение.
Голос я также узнал. Он принадлежал Володе Светозарову, кузену Веры. Накануне он был в плену Волконской, как и сама Вера.
«Значит ли это, что и Веру отпустили?» — обрадовался я. — «Ну же, Володя, зайди, увидь меня, расскажи всё, что знаешь».
— Простите, ваша светлость! — хихикнула Дарьюшка. — Постараюсь запомнить.
— Ну и…
— И снова спасибо, что проводили.
— Ну ты же знаешь, зачем проводил?
— Чтобы защитить девушку от разбойников и проходимцев. — Она снова захихикала. — А для чего же ещё?
— Да нет же, глупая. — В голосе Володи ощущалось нетерпение. — Хочу ещё твоей ласки.
— Дом терпимости работает всю ночь, ваше сиятельство.
— Но я хочу ТВОЮ ласку, проказница. — В этот раз Володя пропустил неверное обращение мимо ушей. — Ну же. Проведем ночь, а утром отсыплю тебе купюр, сколько выйдет по тарифу.
— Но нынче ко мне нельзя, — не скрывая сожаления, возразила Дарьюшка. — У меня там…
— А коли будешь старательной, то и сверху добавлю, не пожалею.
— У меня братец гостит, больной, неходячий.
— Ну вот и хорошо, что не ходячий. Значит, не помешает.
— Но кровать-то одна!
— И ты, стало быть, с братцем в одной койке спишь? — усмехнулся Володя. — Ах ты грешница! Как не стыдно с братом прелюбодействовать?
— Но мы же не… Мы просто спим.
Мне стало неприятно от мысли, что кузен Веры шляется по борделям. Но хуже, что он выбрал там именно Дарьюшку. С другой стороны, если он все же войдет и узнает меня, то быть добру.
— Давай на месте разберёмся! — сказал Володя.
— Нет! — отчаянно пискнула Дарьюшка.
Послышалась недолгая возня, и первой в комнату влетела именно она. Влетела так, что упала. Следом, стуча сапогами, вошел Володя.
— Всё будет хорошо, миленькая. Если что, братец твой и на улице может ночку… — Он замолчал и замер, упершись в меня взглядом. — Фёдор?
«Господь всемогущий! Благодарю тебя!» — возликовал я. Теперь хотя бы узнаю, что с женой. И, быть может, свояк отведет меня к Вере, коли она на свободе.
— Фёдор, — повторил тот, с трудом приходя в себя. — Тебя ищет вся гвардия княгини Волконской. А ты тут, в гостях у шлюхи.
— Не трогай его! — пробормотала Дарьюшка.
Она бросилась ко мне на кровать, развернулась и растопырила руки в стороны, будто защищала малое дитя от разбушевавшегося пьянчуги-отца.
— С дороги, шалава! — надменно прыснул Володя.
Рука его ухватилась за платье моей спасительницы и отшвырнула в сторону. Дарья тотчас оказалась на полу, заохала от полученных ушибов.
«Какой же ты подонок!» — закипел я мысленно.
Возмущенный от столь мерзкого отношения к девушке, я попытался размахнуться, дабы врезать своим кулаком в обнаглевшую харю свояка. Как всегда в таких случаях, тело обдало огнем.
Зато оно чудесным образом повиновалось: рука отодвинулась назад, пальцы сжались. Володя, увидев это, даже напрягся, готовясь отражать выпад.
— Не дури, — предостерег он.
Удар тоже получился, но неточным и слабым. Володя с легкостью перехватил его одной рукой, зажав мой кулак в ладони. И тут же отшвырнул второй рукой подоспевшую Дарьюшку.
— Не дури, тебя ждут, — пробормотал он, не скрывая ехидства.
Я — Вера
Смоленский военный госпиталь располагался в небольшом городском лесопарке. Мы втроём наблюдали за зданием из-за укрытия — удобного холмика. Но пока не решались пробраться внутрь.
— Они точно усилили охрану, — предупредил Николай. — Если идти, то ночью.
— Ночью ещё пуще усилят, — возражала Лиза.
— Согласна, — кивнула я.
— Тогда сейчас, — смирился Николай. — Вот только какой смысл? Фёдора там уже нет. А Любимов, скорее всего, слишком слаб. Не заберём.
— Хоть поговорю, — сказала я, продолжая глазеть на здание госпиталя.
Тем временем из него показался персонал. Увиденное вдохновило меня на новый план.
Разжиться халатами оказалось не сложно, так как прачечная госпиталя находилась в отдалении, и она вовсе не кишела гвардейцами. На ней даже не было наших ориентировок. Через пять минут мы переодевались в белые халаты, шапочки и напяливали на лица противовирусные маски.
Забери их демоны! В таком облачении меня и Фёдор не сразу узнает.
Из плохого — оружие пришлось оставить. Где видано, чтобы лекари с оружием расхаживали?
Зато мы беспрепятственно пробрались в госпиталь, прошли по коридору и остановились в пяти метрах от палаты, где дежурили двое гвардейцев.
— Любимов там, — прошептала я.
Вера с Николаем закивали.
— Нам лучше войти прямо сейчас, — пробормотал Николай. Маска над его ртом слегка раздувалась, пока он говорил. — Если будем стоять тут, возникнут подозрения.
— За мной, — согласилась я и уверенным шагом двинулась к караулившим гвардейцам.
Те даже ухом не повели. Двери пред нами не открыли, но и не препятствовали. Даже не спросили, кто такие и зачем заходим.
Я первой оказалась внутри. Не успели остальные прошмыгнуть следом, как дверь позади захлопнулась. За ней послышалась какая-то возня, а я увидела перед собой с десяток гвардейцев.
«Ловушка», — поразила горькая мысль. — «Всё прошло слишком гладко». Не разворачиваясь, я толкнула дверь сапогом, но та не поддалась.
— Заперта, — донесся за гвардейцами спокойный голос. — А за друзей не беспокойтесь. Их попросту вернут в их же камеры.
Гвардейцы расступились, освобождая обзор. В удобном стуле, закинув ногу на ногу, сидел Громов. Любимова тут, разумеется, не оказалось.
— Ваша светлость любит маскарады, да? — заметил он с ехидством.
— Не понимаю вас, ваше сиятельство. — Моя рука попыталась нащупать на бедре несуществующий меч.
Зато мечи гвардейцев ощетинились вокруг меня, словно огромный вывернутый наизнанку ёж.
— Не отпирайтесь, сударыня, — настаивал Громов. — Я узнал вас на балу, пусть и не сразу, а когда вы изволили убежать. Всё не мог понять, что с рукой у этой неловко танцующей особы в шляпке с вуалью. А
