пепле старились цветы.
Чужих невест заплаканные лица
Бледнели от предчувствия беды.
Тоскливые, холодные рассветы
И скатерти, залитые вином,
И скрипки доигравшие… И где-то —
Твой день, твой свет в краю совсем ином.
И в тех ночах, где жизнь моя скудела,
Он не погас, зажжённый для меня,
Лишь ты, моя, под утро поседела
От тихого и жаркого огня.
Лишь платьице – то, де́вичье, истлело,
Что грезилось в ромашковом краю…
Нет, не манила, не кляла – жалела
Мою плохую юность – не свою.
Я как слепой, на ощупь, наудачу
Вернусь к тебе по горькому пути
И обниму колени, и заплачу —
Прости меня, укрой и защити.
Всё раздарил я. Всё – как сон далече.
И – ночь кругом. Но если ты со мной —
Нельзя поверить праведней и крепче,
Что ты – одна. И нет судьбы иной.
11 января 1944
Вперёд!
Новгород за нами —
Мы гостили в нём.
Вейся, наше знамя,
Над святым Кремлём,
Алою гвоздикой
На ветру цвети!..
Новгород Великий
Тает позади.
А пред нами – маки
На бело́м снегу,
А пред нами танки —
Не уйти врагу;
Это наши танки,
Это наш свинец,
От такой атаки
Пруссаку конец!
Мы его умоем
Кровью и огнём
Отпоём-укроем
Граем-вороньём.
Под землёй отыщем —
Врёт, не удерёт —
Мы с бандита взыщем
За сто лет вперёд.
Пруссия-волчица,
Не зови волчат:
Пленные – не птицы,
Мёртвые – молчат.
А у нас работы —
Некогда вздохнуть;
Хлещут пулемёты
В заревую муть.
Третий год воюем,
Жизни не щадя,
От тоски целуем
Ноздри лошадям —
Третий год не видим
Милых-дорогих,
Но к Берлину выйдем —
Отомстим за них!
Пули свищут мимо,
Мы вперёд спешим,
Кроют тучи дыма
Приозёрный Шимск.
Бьют орудья глухо
В дымке грозовой,
За рекою Лугой
Закипает бой.
24 января 1944,
М. Вишера
Русская женщина
Ты нас на войну провожала,
К груди прижималась щекой,
Ты рядом с теплушкой бежала,
Крестила дрожащей рукой.
Ты нас об одном лишь просила —
Врагу отомстить до конца.
И слов твоих гневная сила
Обуглила наши сердца.
Ты с нами, родная, ты с нами, —
Мы шепчем в кровавом бою, —
Мы держим высо́ко, как знамя,
Святую надежду твою.
В окопе, в атаке ли жаркой,
Где гибель стоит на пути, —
Ты с нами – бойцом, санитаркой,
Заветным письмом на груди.
Глядишь с зацелованных снимков
Сиянием ласковых глаз,
Стоишь под огнём невидимкой —
Защитой за каждым из нас;
Испившая полную чашу
Солдатских потерь и побед,
Ты – женщина русская наша,
Которой и имени нет,
Кого только мысль-великанша
В походе сумеет обнять…
Так славься ж вовеки ты, наша
Жена, героиня и мать!
5 марта 1944,
Мурманские Ворота
«Кошка-Яар…»
Кошка-Яар
Да река Титовка,
Да за неё —
Километров десять,
И увидали:
Артподготовка,
Сзади
Большой Кариквайвишь месит,
И заспешили:
И гул далёкий,
Свистнув,
Пурга закрутила, стёрла.
На третьи сутки
Петсамо-йоки
Переходили,
В воде по горло.
Злыми слезами
На стуже плача,
Шли на тяжёлых ногах,
Качаясь,
В шапки огни самокрутой пряча,
На ровном падая и спотыкаясь.
Часы пролетали
Длинней столетий
И в сон уводили,
Как рыбу в воду.
Но тут батальоны —
Первый и третий —
С немецкой силой
Схлестнулись с ходу.
Затем
И тащили мы
По непогоде.
По бездорожью
Чугунные ноги,
Чтобы
Перехватить на отходе
Германцам
Последние их дороги.
Кто был в этом рейде,
Запомнит надолго
Тот бой за развилку,
Тот подвиг великий:
Дорога
Другая была
Из Петсамо – на Никель.
На нас навалились
Бегущие фрицы
Всей силой,
Которой они обладали,
Но мы им не дали
К Петсамо пробиться,
На Луостари
Пробиться не дали.
Три дня и три ночи
Без продыха бились,
Окончились доски и вышли гранаты,
Но дымною кровью германской умылись
Земли нелюдимой ложбинки и скаты…
<1944>
Утренний свет
Горьким мёдом полыни степные закаты полны,
Золотистые дыни, нескорый кораблик луны,
И в дремотной теплыни, как пряжа ленивой волны,
На прибрежной калине – седых паутин галуны.
Но уже табунятся в пылающих зорях грачи,
Всё стеклянней дробятся в камнях известковых ключи,
Словно старообрядцы в огне предыконной свечи, —
Черноклёны толпятся пред тихой звездою в ночи.
1944
«Тёплая вечерняя Одесса…»
Тёплая вечерняя Одесса —
Бормот голубей из-под навеса.
Были звонки голоса рыбачек
И в кофейне золотист мангал,
На корме фелуки смуглый мальчик
Розовый фонарик зажигал…
И плясал над морем тот фонарик,
Словно пёстрый ярмарочный шарик.
Памяти нехитрое наследство,
Он горит на
