свою критическую важность в полевых условиях.
Больше гхоллинов не попадалось. Встречалась разная живность — одинокий волк, три лисицы, стайка летучих мышей и даже скопище бешеных зайцев, которые обзавелись клыками размером с половину головы; их пришлось давить ногами.
Лишь ушастых подземелье изменило для боя, другие звери внешне ничем не отличались от свободных собратьев. О слизнях, бродячих скелетах и прочих атрибутах настоящего игрового лабиринта и заикаться не приходилось. Наша группа наткнулась на новорождённое подземелье.
Это проглядывалось и в его структуре. Развилки были чисто символическими, двойными, и второй путь всегда вёл в тупик.
Вскоре после героической битвы с зайцами Айштера несмело предположила, что лабиринт не тянет даже на двухуровневый. Да и первый уровень развит слабо, а мы бродим по нему уже довольно долго, — главный зал должен быть где-то близко.
Догадка оказалась верна. Не прошло и десяти минут, как по стенам впереди расползся отблеск далёких огней. Наша компания выбралась к краю огромной пещеры, раза в три больше любой из предыдущих. В ней слабо мерцал рассеянный свет, не имевший видимых источников. Под высоким потолком собралась серебристая дымка.
Пещера делилась на две части, отрезанные друг от друга сплетением сталактитов и сталагмитов. Дальняя секция пустовала, за исключением маленького каменного постамента, который словно вырастал из пола. По нему переливались радужные всполохи.
А вот по ближней расхаживал мускулистый зеленокожий страж, высокий, полностью обнажённый, в отличие от гхоллинов. В руках он держал выщербленную, ржавую секиру в половину моего роста. Что-то подсказывало, что такой железякой человека можно располовинить с одного удачного взмаха.
При нашем появлении орк — а это был именно он — покрепче ухватил рукоять секиры и оскалился, однако ближе не подошёл. Игровая логика подсказывала, что это босс комнаты и он из неё не выйдет.
Альтернативное обоснование звучало так: орка поставило ядро, и оно не желало, чтобы защитник оставлял его без присмотра.
Выбрать на свой вкус.
Я ещё не сталкивался с нормальными орками и орками-монстрами, однако сложение хранителя внушало опасливое уважение. Длинные руки, обвитые бугрящимися мышцами, со вспухшими чёрными венами; массивные плечи и ноги-колонны толщиной с мой торс.
На теле тут и там виднелись опухоли и вздутия, которые я отнёс к проделкам ядра подземелья. Оно накачивало своего защитника энергией и, видимо, проделывало это не слишком умело. Оттого и возникли бесконтрольные мутации.
— Так, надо разработать план, — заговорил я. — Если Айштера ослепит его шариком света, а Энель подскочит через телепортацию…
— Экзамен! — раздался возглас позади, и меня с силой толкнули в пещеру.
Я обернулся и увидел, что Энель с коварной улыбкой машет на прощание. Другой рукой она придерживала Айштеру, которая отчаянно старалась вырваться и смотрела на меня с ужасом во взгляде.
— Он всего один. С одиночками у тебя получается лучше, — приободрила ашура. Я открыл рот, чтобы высказать всё, что думаю о её методах обучения, но не успел — пещеру сотрясло от оглушительного рёва.
Орк взял разбег и грузно помчался на меня.
Ладони, обхватившие рукоять меча, моментально вспотели.
Орки не заслуживали отдельного названия на Эксдилике. Нет, если ударяться в лингвистические тонкости, то были речные орки, равнинные орки и ещё куча племён, каждое со своим говором, каждое называлось по-разному в разных языках… Что за чушь лезет в голову! Прочь, лишние мысли!
Я поднырнул под выпад стража ядра и вонзил клинок тому под рёбра — то есть попробовал вонзить. Затупленный кончик бессильно отскочил от толстой зелёной шкуры. Я выругался под нос и бросился в сторону, уходя из-под очередного взмаха секиры.
Нахлынула паника, но её быстро прогнала ледяная сосредоточенность. Я больше не нападал, предпочитая убегать или уворачиваться (спасибо выросшему Уклонению!), старался вычленить шаблоны атак — и быстро пришёл к выводу, что орк сражался бездумно. Вкладывал во взмахи силу и ярость, но не навык. Кроме того, он не поспевал за мной, ему недоставало скорости и ловкости, чтобы прижать добычу.
Не отменяло того, что со мной будет покончено за один меткий удар. Нельзя дать себя поймать.
Относительно высокая Выносливость вновь доказала свою пользу. Без неё я выдохся бы в считанные минуты, а так — метался из угла в угол, подмечал закономерности и даже урывал чуть-чуть отдыха, пока отстающий орк догонял меня.
Энель была права. Одного противника, тем более медленного и неумелого, я худо-бедно научился контролировать. Но держать его в поле зрения и предугадывать действия — это полдела. Пассивным наблюдением бой не выиграть.
Раза три я поскользнулся и содрал о камень кожу на ладони, выставленной в последний момент. Ловкости на безупречные догонялки недоставало.
Подгадав момент, я подскочил к орку и рубанул по вздувшейся вене на предплечье. Выплеснулась густая чёрная кровь, но неохотно — и поток быстро остановился. А я едва унёс ноги, потому что хранитель подземелья принялся без остановки колошматить всё вокруг себя. При столкновении с полом и стенами секира жалобно стонала, на лезвии возникали новые вмятины.
Мне от этого не легче — даже удар плашмя переломает половину костей.
Будь у меня нормальный меч, лёгкий и сбалансированный, я перерезал бы громиле жилы под коленями. Но с болванкой о таком можно только мечтать. Пока буду тыкаться в ноги орка, он попросту наступит на меня, на том бой и закончится.
А у защитника ядра будто открылось второе дыхание. Он замахал секирой без устали, словно обезумевший лесоруб. Я поспешно ретировался и заметил, что и орк тут же перестал изображать Дон Кихота в его борьбе с мельницами.
Короткая проверка показала, что монстр впадал в бешенство всякий раз, когда я приближался к стенке, отделявшей арену от ядра. Я призвал три сигареты и в очередной раз подбежал к ней. Дотянул до последнего мига и, швырнув их в лицо монстра, рванул вправо.
Никакого вреда сигареты орку не причинили, безобидно мелькнув перед носом. Но он отвлёкся, растерялся на пару секунд, мучительно прикидывая, что произошло и куда подевался враг.
Этого хватило, чтобы подобраться к нему и изо всех сил вонзить меч в опухоль на лодыжке. Плоть подалась неожиданно легко. Хлынул чёрный гной.
Я вырвал клинок и ударил во вторую опухоль, возле пупка. Лезвие наполовину вошло в тело орка, и тот взревел, дёрнулся, увлекая за собой моё оружие, и обрушил слепой гнев на стенку, которую должен быть защищать.
Во все стороны полетели куски сталактитов и сталагмитов. После очередного сокрушительного удара секира застряла в камне.
Я отскочил на безопасное расстояние. Идея сработала наполовину: я лишил орка оружия, но и сам потерял
