лёгкости я то и дело оскальзывался. Под ноги норовили попасть коварные песчинки.
Насекомые набрасывались на меня, как волки на загнанного оленя. Во мгле я чаще угадывал, чем видел, как они двигались. Внутри нарастала сумятица. Порой не соображал даже, стою я, лежу или сижу? Разум не поспевал за действиями.
Бой распался на отдельные образы, далеко не всегда связные. Во рту стоял металлический привкус, лёгкие горели от недостатка воздуха. Глаза заливал едкий пот.
Я отпрыгнул от одного муравья — и едва не наткнулся на второго. Тот немедленно завалился набок и вытолкнул навстречу мне своё брюхо. Из него вылезло длинное жало, на которое я чуть не напоролся. Ушёл левее, на прощание рубанув по сочленению между туловищем и брюхом.
Удар оказался на удивление удачным — затупленное лезвие буквально развалило насекомое на две части.
Муравьи дрались сосредоточенно. Их не смущали ранения, даже тот, которому я всадил меч в мозг, продолжал двигаться, хоть ноги его и дрожали. Он заковылял к Тецуо. Старик отбивался от врага, которому я оставил вмятину в начале схватки, и дела у него шли неважно. Если он когда-то и был бойцом, это осталось в далёком прошлом.
Объединившись, калеки добились кое-каких успехов. Один перехватил жвалами палку травника и с громким треском перекусил её.
А весь это могла быть его рука или нога, осознал я. Сражение мало чем отличалось от битвы с хранителем подземелья — в том смысле, что первая же крупная ошибка станет последней.
Понимание этого придало мне сил. Сознание опустело, по спине пронёсся холодок. Боевая Концентрация от Системы или моя личная ледяная собранность — не так уж важно.
Правая рука вновь заработала. Я перекинул клинок обратно и набросился на лишённого брюха муравья — тот ещё шевелился — и метким взмахом отсёк голову. Похоже, лишь так можно покончить с ними наверняка.
Тецуо повалился на землю, отчаянно и хрипло завопил. Над ним навис муравей с проткнутым глазом. Видимо, у насекомого возникли проблемы с контролем жвал, никак не получалось правильно сжать их. Лишь это спасало Тецуо от гибели.
Я налетел на калек, проигнорировав чужое присутствие позади. Первым делом врезался в одноглазого. Лицо оцарапал одинокий щетинистый усик, судорожно шевелившийся, словно толстый мерзкий червь.
Меня чуть не стошнило. Преодолев позыв, я перерубил муравью шею и скользнул ко второму инвалиду, с вмятиной на голове. За пару шагов до него чутьё завопило, предупреждая об опасности.
Я немедленно развернулся, вскинул клинок в защитном взмахе. Он достал муравья, срезав ему антенну и левую переднюю ногу. Потери врага не смутили, и он насел на меня, яростно щёлкая жвалами. Теснил к калеке, который свернулся клубком, выставив ко мне жало.
Вот как. Что ж, выбора нет. Я поднырнул под смыкающиеся челюсти и в пару стремительных взмахов рассёк насекомое на три части. Повернулся к последнему живому муравью. С отвращением встряхнул болванкой в попытке стряхнуть с неё липкий ихор.
Нет смысла добивать инвалида. Лучше поскорее убежать отсюда. Мало ли какие феромоны носятся в воздухе — возможно, разведчики успели призвать подмогу.
Наклонившись к Тецуо, я рывком поставил старика на ноги.
— Пора валить, — выдохнул я.
Травник что-то сказал. Я не расслышал из-за шума крови в висках.
— Что?
— Кричали! — повторил Тецуо нетерпеливо. Подобрал обломок палки. — Женский голос, вон там!
Он ткнул в направлении, куда ушли Айштера и Энель.
Сердце кольнуло страхом. Не раздумывая, я рванул туда — и плевать, что Тецуо не поспевал за мной.
Странно, но я ни разу не оступился, пока бежал.
На пути вставали толстые стебли травинок. Местами они росли так плотно, что приходилось протискиваться, в спешке обдирая одежду о шершавую зелень.
Наконец я выбрался к просвету в траве. Открывшееся мне зрелище было поистине душераздирающим.
Девушки в своих поисках наткнулись не на муравьёв.
Им попалась гигантская сколопендра — рыжая, с чёрными крапинками на перехлёстывающихся пластинах. Ростом она доходила мне до груди, а в длину была словно пять фур, поставленных друг за другом, — если взять поправку на уменьшение.
Под толстыми антеннами, венчавшими сплюснутую голову, виднелись два ряда шипов-жвал. Внешние были толщиной с обе мои ноги, внутренние мокро поблёскивали от капель яда.
Несмотря на впечатляющие размеры, сколопендра могла похвастаться большим проворством, чем муравьи. Она сворачивалась в кольцо и резко распрямлялась, стремясь зацепить бесчисленными крючковатыми ножками Энель, что порхала возле неё с мечом в руке. Каждый выпад изящного клинка наносил сколопендре глубокую рану.
Но чтобы убить насекомое, этого было мало.
Я огляделся и обнаружил Айштеру, бледную до синевы, скорчившуюся между камнями. Фелина прикрывала ладонью рот, сдерживая не то крики, не то рыдания.
— Не ранена? — Я наклонился к ней.
Айштера неуверенно отняла руку от лица, потерянно помотала головой.
— Я… нет, я в порядке… то есть… Всемилостивая Тиларна, какой ужас! И это, это ползает у нас под ногами…
Я глубокомысленно хмыкнул. Вмешиваться в схватку, чтобы помочь Энель, желания не было. Ашура отлично справлялась и сама. А я не хотел, чтобы содрогавшаяся в конвульсиях тварь случайно размазала меня по окрестной траве.
В отличие от насекомых, у людей нет хитиновой брони. Без экзоскелета любая промашка в микромире ведёт к неизбежной смерти.
Эволюция отлично постаралась, создав огромную вселенную безжалостных и виртуозных убийц под нашими ботинками.
Я присел возле Айштеры и обнял её. Она тут же уткнулась мне в грудь. Спрятавшийся между ногами хвост, прижатые к волосам уши — фелина едва сдерживала панику.
Поглаживая Айштеру по спине, я тщательно осмотрелся, но врагов, за исключением сколопендры, не обнаружил. Можно расслабиться… если получится наплевать на близкое соседство с чудовищем, словно выползшим из кошмаров.
Сражение Энель и многоножки затягивалось, и я открыл системный интерфейс. За убийство четырёх муравьев дали сущие крохи опыта. Возникло подозрение, что конкретно за их гибель Система не отсыпала ничего, отделавшись наградой за успешное применение навыков. Боевая Концентрация, Уклонение, Бег и Мечник слегка подросли.
С чего бы это? Я чуть не умер от нескольких муравьёв!
Возможно, дело в том, что Система не воспринимала их как равных мне соперников. Моё уменьшение могло никак не фиксироваться ею. Следовательно, она восприняла недавнюю драку так, будто человек обычного роста раздавил букашек. Поэтому она и не сочла нужным наградить за сражение.
Зато развитие навыков она зафиксировала прилежно. А это означало… Я замер, оценивая открывавшиеся возможности.
Быстрее всего навыки растут в настоящих схватках с серьёзными противниками.
Но их в привычном измерении не так уж много.
За всё путешествие мы лишь раз повстречали
