насколько Китай изменился за это время.
Дороги стали шире, здания – выше, одежда – ярче и наряднее. Но главное, изменилось выражение на лицах людей. Былая тревожность и напряженность на лицах родных и жесткость представителей власти ушли в прошлое. Все стали мягче и снисходительнее. Семейные новости тоже радовали: многие ее родственники сдали экзамены в колледж, кто-то стал директором фабрики или другого предприятия, кто-то руководил торговой сетью, учился в университете или занимал государственные посты. Все были чем-то заняты. В тот раз она привезла с собой Грегори, как и обещала раньше. Грегори пребывал даже в большем восторге, чем сама Цянь Сюлин. Обычно молчаливый, он вдруг стал разговорчивым и расспрашивал обо всем. По вечерам ему даже приходилось принимать снотворное, иначе от возбуждения он не мог заснуть. С первого момента знакомства с Грегори – высоким, худым, очень обаятельным и ученым человеком – китайские родственники Сюлин проникались симпатией к нему. Его звали дядей Си, что очень ему нравилось. Ко всеобщему изумлению, он тоже мог немного говорить по-китайски, выходя за рамки обычных «здравствуйте», «спасибо» и «очень вкусно». Он говорил, что его китайское имя – Ги Лисян.
Цянь Сюлин, посчитав на пальцах, сказала, что выбрала для него это имя пятьдесят лет назад. Если бы не войны и другие исторические перипетии, он мог бы уже стать настоящим китайцем.
Как ни странно, на этот раз ее визит был «санкционирован официально». Поначалу она об этом даже не знала. Но в этом путешествии Цянь Сюлин получила массу внимания, и встретили ее по первому разряду.
За встречу отвечал департамент по делам эмиграции при правительстве провинции Исинь. Туда пришел секретный документ из министерства иностранных дел; в письме говорилось, что в министерство поступил официальный запрос из китайского посольства в Бельгии. Некая Цянь Сюлин, китаянка, проживающая за рубежом, собиралась в следующем месяце посетить Исинь. Целью ее поездки был осмотр достопримечательностей. Она являлась «национальной героиней» Бельгии и спасла во время Второй мировой войны более ста заложников. Благодаря этому в Бельгии она снискала большую славу, особенно среди китайских эмигрантов. В документе сообщалось, что правительство Исиня должно встретить ее максимально дружественно и обеспечить беспрепятственное перемещение.
В результате правительство отправило машины, чтобы встретить ее, приставило к ней государственного служащего, который устроил в ее честь праздничный обед, и специального экскурсовода. Оно также занималось планированием поездки, бронированием отелей и прочими практическими вопросами.
К подобному вниманию Цянь Сюлин не привыкла. Ей показалось, что первый визит в Исинь больше соответствовал ее представлениям о возвращении на родину. Она лишь хотела повидаться с друзьями и родными и никого не собиралась обременять.
Ее проинформировали, что от предложений правительства лучше не отказываться. Только при его содействии она сможет осуществить свои планы.
Конечно, она собиралась посетить мост Ванг По и старое поместье семьи Цянь. Начальник отдела эмиграции дал свое согласие и даже сказал, что сопроводит ее туда лично. Друзья и родственники в частном порядке сказали, что это следует расценивать как большую честь.
На рассвете под осенним дождиком их с Грегори отвезли на минивэне к мосту Ванг По. Они вылезли из автомобиля и ступили на влажную землю. Прошли мимо недавно установленных мачт освещения и поднялись на мост. С полей уже сняли урожай, и стерня лежала мокрая, словно истекала соком. Сладкий запах риса по-прежнему витал в воздухе. Бескрайние сжатые поля притягивали взгляд. Краем уха Сюлин уловила слабый птичий крик, в котором словно соединились голоса всех предыдущих поколений: вздохи ее отца, жалобы матери, рассказы мистера Гао, даже звук шагов ее братьев и сестер. Она застыла на месте, не в силах сделать шаг. Взгляд ее был спокойным, но внезапно она почувствовала, что то была ее прошлая жизнь, больше не связанная с настоящей.
Грегори слышал рассказы своей азиатской красавицы про мост Ванг По тысячу раз. Но они все равно нравились ему. Каменный мостик был похож на хромого старика. По обеим сторонам разросся камыш. На ветру от соцветий разлетался во все стороны белый пух. Зрелище было потрясающее. Грегори спросил: «Лин, что это за растение?» Сюлин ответила: «Камыши». В этот самый момент из-под арки моста выплыла лодка – ее толкали вперед одним рулевым веслом, которое издавало слабый шорох. Грегори этот звук показался прекрасным – он идеально вписывался в мягкий шелест реки. По обеим берегам шли дорожки, создающие четкий графический узор.
Цянь Сюлин заговорила: «Когда-то я плавала тут на лодке с отцом. Лодка была меньше этой, но очень быстрая. Мы добирались на ней до города».
Грегори сказал, что эти края напоминают ему Эрбемон. Однако в Эрбемоне не было такой красивой реки. «Ты никогда не рассказывала про реку. Нам надо было приехать сюда гораздо раньше!»
Последние слова заставили ее сердце пропустить удар.
Чувства, которые охватили ее при входе в деревню, оказались более приятными, чем Сюлин ожидала. За пятьдесят лет поместье Цянь пришло в запустение, но сама деревня по-прежнему выглядела симпатичной и гостеприимной. Там появились новые дома – маленькие, но с высокими крышами. Такой прогресс радовал; старые постройки на их фоне выглядели ветхими и заброшенными. Звуки голосов, собачий лай, пение птиц – все казалось Цянь Сюлин знакомым.
Ее охватили ностальгические настроения. Кое-кто из стариков узнал Цянь Сюлин. Они обнимали ее и не хотели отпускать, отчего сердце у нее билось сильнее. Она не могла произнести ни слова. Глиняные дороги, ступая куда, ты не сразу можешь вытащить ногу, очаровали Грегори. Его кожаные ботинки облепила грязь, однако он искренне наслаждался. Он говорил, что хотел бы открыть клинику в этой деревне и лечить простых крестьян. Сюлин отвечала ему, а сама тревожно искала глазами ворота своего старого дома. Ей хотелось поглядеть на поместье, однако она не могла его найти.
– А где наш дом?
В растерянности она обводила окрестности взглядом.
Родственники, сопровождавшие ее, объяснили, что за последние десятилетия в деревне произошли перемены. Часть старых домов пришлось снести, а их фундаменты использовать под новые постройки, часть была уничтожена, и там разбили поля. Их поместье превратилось в рисовые плантации.
На минуту она поддалась грусти. Ей хотелось задать вопрос о могилах родителей, однако она не решилась. Они прошли по узкой улочке до забора. Там стояли какие-то постройки. Один из племянников указал ей на полуразрушенный ветхий дом: «дядя Си, посмотри! Это часть поместья, которую еще не снесли».
Сюлин подняла голову и пригляделась. Наконец, она узнала старый отцовский кабинет.
Изначально в их доме было три внутренних дворика. Кабинет располагался справа от
