Ах, если бы ты был тогда чуть-чуть смелее —
То помнил бы сейчас, что значит слово “жить”...»
Та выцветшая ночь, похмельная кокетка,
Плясавшая тогда у желтого костра,
Внезапной тишины качнувшаяся ветка,
Просыпавшая горсть седого серебра...
И года не прошло, как с Вами мы расстались.
И снова я гляжу в знакомое окно...
Ах, если бы опять мы с Вами повстречались!
Ах, если бы... Но нет, уже не суждено.
Царапающий звук, рождающий тревогу,
Листающий часы, стирающий года,
Указывает путь, пунктирную дорогу
От точки «навсегда» до точки «никогда».
И года не прошло, как я расстался с нею.
То старое окно давно пора забыть!
Ах, если бы я был тогда чуть-чуть смелее —
То помнил бы сейчас, что значит слово «жить»...
Леммы
Песня ни о чем,
написанная 25 октября 1973 года в Качинском гарнизоне
по просьбе друга, такого же матроса Виктора Доли
Улететь бы самолетом,
Или лодочкой уплыть,
Или вглубь водоворота,
Чтоб утопленником быть,
Убежать бы в чисто поле
И не видеть ни души...
Но сказал мне Витя Доля:
«Про меня ты напиши!»
Я не против, право слово,
Но тоска меня берет.
Я попробую — и снова
На часах двенадцать бьет!
Может, лучше было б, что ли,
Волком выть в какой глуши?
Но сказал мне Витя Доля:
«Про меня ты напиши!»
Не выходит, друг любезный,
Ручка валится из рук.
Ах, невидимый, железный
Окружает душу круг!
Как сорваться, чтоб на волю
Убежать в ночной тиши?
Но сказал мне Витя Доля:
«Про меня ты напиши!..»
На дежурстве ночь проходит,
Скоро заорут: «Подъем!»
Только лето хороводит В тихом омуте своем.
То на хвост насыплет соли,
То прикажет: «Брось! Греши!»
Что мне делать, Витя Доля?
«Про меня ты напиши...»
1973
Вийон. Блатные напевы
Триптих
Памяти Сергея Карелина
Вместо эпиграфа
Закат умылся кровью,
Бледнеет тишина,
И к ночи изголовью
Склоняется луна.
Потусторонний вечер
Акцентов не сместит,
И меж домами ветер
Свистит.
А он не понимает,
Что как — и что почем,
От жажды умирает
Над кружкой (над ручьем?).
Чужая девка — Муза,
Он ей совсем не рад,
Ему стихи — обуза
И яд.
Качается грабитель,
Смеются кореша.
В последнюю обитель
Спешит его душа.
Бродяги с перепою,
Ворье — со всех сторон.
Витает над толпою
Вийон...
1. Побег
А с неба утром густо сыпал снег,
На землю черную — как будто соль на раны.
Два кореша моих ушли в побег —
Серега Резаный и с ним Аркашка Рваный...
Верхушки сосен стыли в облаках...
Краснуха выла по дороге в Кяхту.
И слезы таяли в распахнутых глазах,
Когда их вынесли и бросили на вахту.
Ах, воля вольная,
Дорога дольная,
Ах, небо черное да белый снег.
А за спиною лай,
Чужой суровый край
Да злые оклики, короткий бег.
Их сразу взяли — прямо за ручьем.
У вертухая ствол качнулся еле.
А кум ругнулся: «Что за дурачье?!
Сидеть им оставалось две недели!..»
Легавый — что? Ему-то невдомек,
Что за свободу нынче платят очень круто.
А пайка сытая не в горло и не впрок —
Решает все последняя минута.
Ах, воля вольная,
Дорога дольная,
Ах, небо черное да белый снег.
А за спиною лай,
Чужой суровый край
Да злые оклики, короткий бег.
Мы поминали молча, чифирём —
Таким же черным и таким же горьким,
Как наша жизнь. Плясало снегирем
Кровавое пятно на снежной корке.
Стучало сердце бóльно, чумовó.
И лишь слова умершие свербили,
И становилось ясно: ничего
Последние минуты не решили.
Ах, воля вольная,
Дорога дольная,
Ах, небо черное да белый снег.
А за спиною лай,
Чужой суровый край
Да злые оклики, короткий бег.
2. Сон
Сведение каких-то счетов — так
Концы с концами сводятся. Бедняк,
Поскольку за душою — ни гроша.
Верней, в кармане — ни при чем душа.
По улице, по мостовой — толпа.
И падаешь, и падаешь, и па...
3. Осенний романс
Уже судьбою не терзаясь,
Не объясняя почему —
Друзья уходят не прощаясь,
Но открывая дверь во тьму.
Мы были все на этой карте,
Но оказались ни при чем,
Лишь девушка в осенней Ялте
Вдруг зябко повела плечом.
Слова легли цветным узором,
Усыпан листьями настил.
Он был поэтом или вором —
Но главным стало слово «был».
Его продали с потрохами,
