и наоборот, ежели путают.
С а д о ф ь е в а. Хорош ты своей пылкостью, Авдей, ой как хорош. Да той же пылкости своей и остерегайся, когда на других ее распространяешь…
М о ж а р е н к о в. Истосковался я уж по тебе. Лично!
С а д о ф ь е в а. Но между тем твоя баба, Авдей, почти каждый год двойню рожает.
М о ж а р е н к о в. Это уж ее дело.
С а д о ф ь е в а. Разумеется, не твое.
Можаренков опустил было голову, но тут же вскинул ее и, молодецки расправив плечи, вразвалочку отошел от Садофьевой.
Появляются А л я и Ш и ш л о в. Общее оживление. С а д о ф ь е в а здоровается с новыми гостями. Им наливают вина.
Алевтина Федоровна! Мы приветствуем вас. И тебя, Иван Лукьянович.
Ф р я з и н (обращаясь к Але и к гостям). Дамы и товарищи! Выпьем за Алевтину Федоровну! Моя маленькая фабрика пока еще не снабжает стульями Европу, но… Здесь будет город заложен! За Алевтину Федоровну, которая приехала к нам, как человек из будущего! Ура!
Гости поддерживают Фрязина нестройными криками «Ура!», пьют.
А л я (смеется). Я приехала сюда на пароконной бричке, а никак не на машине времени…
С а д о ф ь е в а. Вас я по-человечески очень тепло чувствую. Я надеюсь, мы станем подругами.
А л я. Быть подругой знаменитой кавалеристки — это, я скажу вам, честь.
С а д о ф ь е в а. Спасибо, тем более если эти ваши слова идут от сердца…
А л я (обращаясь ко всем). Дорогие товарищи и господа! Хозяйка дома очень мило напомнила мне, что слова должны идти только от сердца. Буду же откровенна с вами… Отсюда, из этого дома, сегодня вечером мне позвонили по телефону и сказали… «В общем, дорогая Батюнина, по первой стежке-дорожке убирайся-ка отсюда подобру-поздорову. Не то ты засядешь по уши в грязи, а может быть и… Жить тебе еще не надоело?..»
Общее смятение.
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Звонили из нашего дома?!
С а д о ф ь е в а. Это какая-то чушь, бред…
О к а т ь е в. Да, более чем странно.
Ф р я з и н (тихо Але). Многоуважаемая Алевтина Федоровна, вы не мистифицируете нас? Это — не фокус?
А л я. Нет, к сожалению.
М о ж а р е н к о в. Отсюда звонил по телефону только я. Спросить про дизентерийных больных.
Ш и ш л о в (он быстро опьянел, перебивает Можаренкова настойчиво, громко). А я слышал! Я был на коммутаторе. Случайно взял контрольную трубку и слышал весь разговор.
Общее смятение нарастает. Гости встревоженно переговариваются.
О к а т ь е в. Может быть, это все-таки шутка?
А л я. Чувство юмора мне нисколько не изменяет, поверьте.
Ш и ш л о в. Из этого дома, по телефону номер семь, прозвучала угроза… Кому угрожали? Человеку, приехавшему строить Советскую республику!
А л я. Иван, и ты берешь высокие ноты.
Ш и ш л о в. Возьму еще выше! Я предлагаю всем здесь присутствующим повторить слова, которые прозвучали по телефону. Даю вам честное слово, я очень хорошо запомнил голос. Я не хвалюсь, но у меня музыкальный слух. Причем абсолютный. Это отмечал еще на фронте в нашей роте связи подпоручик Лев Исаевич Фаецкий, волонтер. Очень большой был специалист по музыкальному слуху. Погиб геройски, между прочим. А за что? За веру, которой не было, за царя, который был ничтожеством, и за отечество, которое держало его семью в черте оседлости…
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Какое вы имеете право — от нас, от всех требовать повторения каких-то нелепых слов?!
Кое-кто из гостей хочет уйти, но Шишлов удерживает.
Ш и ш л о в. Если вы хотите доказать свою честность… эй, товарищи!.. Никто не смеет покинуть этот дом.
С а д о ф ь е в а (мужу). Сережка! А почему бы и нет? Пусть выясняет. Маленький домашний спектакль.
М о ж а р е н к о в. Слушай, Ваня… Тебе кто разрешал вести следствие?
Ш и ш л о в. Да нет же, я продолжаю дружеский разговор. Видишь, какие улыбки, какое спокойствие на всех лицах… (Хохочет.)
А г а ф ь я Ю р ь е в н а. Ты отпросись, Павлик.
Ф р я з и н. Вы нас извините… Меня еще ждут дела. Вечером я обычно занимаюсь бухгалтерией фабрики.
Ш и ш л о в. Повторите эти слова первыми — и уходите.
Ф р я з и н. Извольте.
А г а ф ь я Ю р ь е в н а. Павлик, лучше это произнесу первая я.
Ф р я з и н (Шишлову). Но ведь голос был мужской?
Ш и ш л о в. А вы думаете, женщины не могут говорить мужскими голосами?
А г а ф ь я Ю р ь е в н а. Хорошо, я буду за вами повторять.
Ш и ш л о в. Повторяйте: дорогая Батюнина, по первой же стежке-дорожке убирайся-ка отсюда подобру-поздорову…
А г а ф ь я Ю р ь е в н а (пытается говорить басом). Дорогая Батюнина, по первой застежке… уносите свои ножки подобру… по…
Все рассмеялись.
М ч и с л а в с к и й. Безусловно, похоже.
А г а ф ь я Ю р ь е в н а. Павлик, за мной.
Ш и ш л о в (уже почувствовал себя хозяином положения). Извините, Павел Николаевич еще не откликнулся на мою дружескую просьбу.
Ф р я з и н (становится в позу, несколько неумело и вместе с тем актерски). Дорогая Батюнина… Как там дальше?
Ш и ш л о в. По первой стежке-дорожке убирайся-ка отсюда подобру-поздорову.
Ф р я з и н. Убирайся-ка отсюда подобру-поздорову.
Ш и ш л о в. Хватит. Спасибо. Вы этих слов по телефону не говорили. До свидания.
А г а ф ь я Ю р ь е в н а. Нет уж, теперь мы не уйдем! Теперь нам интересно других послушать.
Ш и ш л о в. А как же бухгалтерия фабрики?
Ф р я з и н. Посижу немножко ночью.
Ш и ш л о в. Итак, прошу, кто следующий?
А л я (ей это крайне неприятно). Прекрати, Иван, Сейчас же прекрати!
Ш и ш л о в. Но ты сама шла сюда, желая понять… Финиш униус диси эст принципиум алтериус! Означает: следует заботиться о завершении начатого…
О к а т ь е в. Черт возьми! Тогда уж вы те слова запишите на бумаге. Вот вам листок, карандаш.
Пока Шишлов пишет, тревога все сильнее охватывает гостей. Мысливец лезет в окно. Фрязин задерживает его, тащит назад.
М ы с л и в е ц (падает на колени). Клянусь. (Сипит.) Свидетелей приведу. Три дня сиплю… Для меня это — трагедия! Ведь я музыку и пение преподаю…
Ш и ш л о в. Вставай. Чего ты? Я ж тебе не трибунал какой-нибудь.
М о ж а р е н к о в. Это издевательство, товарищ Шишлов.
Ш и ш л о в. А угроза убить человека, представителя власти? А покушение пожаром на шестерых безвинных людей? А дурная молва про взятки? Это не издевательство? В поселке, можно сказать, чрезвычайное положение. Ну и председатель! Запрещаешь в этом разбираться?!
С а д о ф ь е в а. И мое терпение, Иван Лукьянович, истощилось. Это недоверие и ко мне, хозяйке дома. Я же, как тебе известно, с оружием в руках заслужила доверие. И не только твое.
М о ж а р е н к о в. Я прекращаю эти забавы, Шишлов. (Тихо Садофьевой.) Гости твои пускай растворяются… Здесь пока у тебя останемся ты, я, Окатьев, Шишлов и Батюнина.
А г а ф ь я Ю р ь е в н а. Лариса Максимовна, Сергей Варфоломеевич, спасибо! Сегодня был удивительный вечер…
Ф р я з и н. Да, да, да, необыкновенный.
Гости расходятся.
С а д о ф ь е в а (подходит к Окатьеву). Вы останьтесь, пожалуйста. Просил Можаренков.
Садофьева переходит к Але, Шишлову и просит их остаться в ее доме. Прощается с остальными гостями. Гости разошлись. Вокруг Можаренкова собрались Садофьева, Шишлов, Окатьев, Аля. Подошел, слегка пошатываясь, и Сергей Варфоломеевич Садофьев.
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Лар… Лариса Максимовна, не изволите ли… баиньки?
С а д о ф ь е в а. Видишь, у нас деловой разговор, Сережа.
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. О! Тогда и я приму са… самое живейшее… прису…
С а д о ф ь е в а. Ты уже принял. Достаточно.
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Благодарю
